Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

Сезон был в разгаре, и охота шла удачно. Ловили в основном гюрз. У этой змеи яда много, в один укус она может выпустить от тридцати до пятидесяти граммов. Яд гюрзы ценен, из него приготовляют очень эффективные лекарства.

В охоте принимали участие все члены экспедиции, в том числе и жена Константинова Катенька, полная загорелая женщина, очень энергичная, решительная. Никакие уговоры мужа не могли остановить ее. Она поспевала всюду и никогда не жаловалась на трудности кочевой жизни. Вернувшись из операции, Катенька начинала хлопотать у костра, приготовляя пищу. Гульнара ей помогала.

В обязанности Катеньки входило оказывать в случае необходимости медицинскую помощь пострадавшему. Она постоянно носила с собой походную аптечку. Однако пассивная роль наблюдательницы ее не устраивала. Катенька помогала как могла всей экспедиции в трудной и опасной работе.

Юрий Трифонович, начальник экспедиции, каждое утро увещевал жену остаться в лагере. Та была непреклонна:

— Без меня никуда не пойдешь!

— Я прошу тебя, Катенька.

— Без меня — никуда!

Константинов махал рукой и поднимал с земли тяжелый рюкзак.

Катенька была душой экспедиции. Ее все любили, Гульнара не чаяла в ней души. Она видела в Катеньке свой идеал.

Гульнаре тоже хотелось стать верной подругой и спутницей своего будущего мужа во всех опасных делах. Гульнара перенимала у Катеньки ее манеру держаться, вести себя в обществе просто, непринужденно. Училась у нее многому. Катенька ей не раз говорила:

— Женщина всегда остается женщиной, где бы она ни была. Поэтому наша первая заповедь — следить за собой.

Гульнара называла ее почтительно Катя-хон. А чернобородый охотник Ак-Султан и дядя Гульнары высокий Мавлянберды именовали жену начальника Катта-хон. Катта-хон в переводе на русский язык обозначает «крупная женщина», «большая женщина».

Каждое утро они отправлялись на охоту. Гульнара шла впереди маленького отряда, исполняя роль разведчика. У нее были зоркие глаза и чутье настоящего охотника. Юрий Трифонович высоко ценил умение Гульнары находить гадюк и распознавать места их лёжек.

Гульнаре нравилась походная жизнь, полная опасностей и приключений. Пустыня для нее была вторым домом. Дядя Мавлянберды каждое лето, едва в школе начинались каникулы, брал ее с собой в Кызылкумы. Опытный охотник и следопыт, Мавлянберды являлся неизменным участником многочисленных экспедиций.

Мавлянберды был потомком знаменитых кызылкумских кочевников — пастухов, тех самых, на которых в священной Бухаре смотрели с презрением и жалостью, как на дикарей. Вид у пастухов тех далеких времен был действительно неприглядным. На головах огромные бараньи папахи, на плечах — подобие халатов из бараньих шкур, на ногах — лапти из сыромятной кожи. Но эти «дикари» пригоняли к эмирскому дворцу огромные отары тучных курдючных баранов, привозили на верблюдах тюки тонкорунной шерсти и связки самых лучших в мире каракулевых смушек.

Пастухи годами не покидали пустыню, кочуя с места на место с отарами баранов и стадами верблюдов. Жили они в тесных юртах, питались мясом, кобыльим и бараньим молоком, пили горько-соленую воду. Они были неграмотны и даже не умели считать. Зато превосходно знали звездное небо, ориентировались по небесным светилам не хуже любого шкипера, умели рассказывать, вернее, напевать длинные старинные сказания, которые передавались из поколения в поколение, по еле заметным признакам могли распознать места, где есть вода, без которой в пустыне нет жизни, и рыть глубокие колодцы. Они умели пасти скот, понимали язык животных и безошибочно читали книгу пустыни — следы на земле.

Свои обширные познания, унаследованные от отца и деда, Мавлянберды передавал Гульнаре. Он любил племянницу, как дочь. Гульнара понимала его с полуслова, она была хорошей ученицей. Мавлянберды нравился ее твердый характер. Он радовался успехам Гульнары и гордился ее отвагой. Даже занятия в велосипедной секции поощрял.

Каждое утро, перед тем как отправиться на охоту, Мавлянберды вместе с Гульнарой обходил стоянку экспедиции и, читая следы, рассказывал, что тут происходило ночью.

— Каждому живому существу аллах дал две вещи, — говорил Мавлянберды, — тень и следы. Только у духов нет тени, а значит, нет и следов. А если нет тени и нет следов, значит, ничего нет. Так, дочка. Посмотри-ка сюда, кто здесь прогуливался?

Гульнара наклонялась и смотрела туда, куда Мавлянберды указывал пальцем.

— Тут прошел навозный жук. Видите тройной след? Мелкие по бокам — это от лапок, а посредине — от хвоста. Хвост у него тащился по песку.

Мавлянберды удовлетворенно кивал.

Гульнара любила пустыню. К познаниям, которые давал ей дядя Мавлянберды, она присоединила обширные сведения, почерпнутые из книг. Физика и естествознание, история и химия помогали ей разбираться во многих явлениях жизни пустыни.

Гульнара знала, что есть разные пустыни. Одни она не любила. Это были дикие сыпучие пески, которые лежали широкой полосой вдоль плодородных оазисов. Они наводят страх и ужас на людей, засыпают огороды, губят урожаи, сушат арыки. Эти пески похожи на сказочного дива, которого освободил от вечных пут добрый волшебник, и див теперь творит злые дела.

Гульнара знала, что добрый волшебник — это человек, что он сам сделал пустыню такой злой и беспощадной. Он освободил ее от пут — вырубил саксаульные заросли, а траву и колючки съели отары овец и верблюды. Корня растений и саксаула высохли, и пески получили свободу. А став свободными, сыпучие пески обрушились на своих освободителей; начали засыпать целые города.

Сыпучие пески несли людям бедствия и страдания. Так было на протяжении многих столетий. Но так больше не будет. Гульнара видела, как бывшие пастухи и земледельцы, вооруженные знаниями и современной техникой, повели наступление на сыпучие пески. С помощью самолетов стали производить на больших площадях посев скорорастущих сортов саксаула, черкеза, кандымы. Зеленые друзья человека своими цепкими корнями останавливали барханы. Все больше разрастаются пескоукрепительные полосы, все новые и новые гектары древней земли, отвоеванные у пустыни, становятся плодородными, снова служат людям.

Гульнара любила настоящую пустыню, ту, что находится в стороне от зеленых оазисов, которая лежит за полосой сыпучих песков. Величественная и могучая, она привлекает своей неповторимой суровой прелестью, своеобразием красок. Среди бурых, желто-оранжевых песков то там, то здесь, словно белые скатерти, лежат солончаки — высохшие озера, темнеют буро-зеленые заросли саксаула, чьи стволы и ветви причудливо изогнуты и кажутся застывшими щупальцами древних животных. На корявых ветках плоские мелкие листья, такие узкие, что листва почти незаметна, и саксаульник можно просматривать далеко-далеко. Тени в зарослях саксаула почти нет — солнечные лучи свободно проникают до самой земли. Но двигаться в таких зарослях без топора трудно. Настоящие джунгли!