Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

— Выходи строиться!

Днем состоялся митинг. Выступали командир полка Маштаков, замполит Афонин. Из штаба округа пришел приказ: оказать помощь Ташкенту, направить людей.

— Наша часть формирует сводный взвод. Отбираются добровольцы, желательно строители, — пояснил подполковник Афонин. — Выделяем автомашины. Колонна выезжает после обеда.

Руслан и Евгений, не сговариваясь, направились в штаб и подали рапорты с просьбой зачислить их в сводный отряд.

— А как же отпуск? — спросил начальник штаба. — Документы уже выписаны.

— Вот мы и хотим свой отпуск провести в Ташкенте, — сказал Зарыка. — Имеем на это право?

— Конечно, конечно.

Потом Коржавин чуть ли не бегом отправился к Гульнаре. Та была взволнованна и расстроенна.

— А меня не отпустили… Ходила в райком, но там и слушать не хотят, говорят, что и так на самом важном участке, что змеиный яд — это лекарство… Как будто без них не знаю…

Сильное землетрясение, эпицентр которого оказался почти в центре столицы Узбекистана, причинило огромный ущерб Ташкенту. В течение нескольких секунд пострадало и было разрушено двадцать восемь тысяч домов, более двухсот детских учреждений, около двухсот больниц и поликлиник, сто восемьдесят учебных заведений, большое количество культурных и общественных зданий… Кое-где были повреждены водопроводные трубы, и вода, под большим напором вырвавшись на свободу, хлынула по улицам. В лаборатории химического факультета Ташкентского университета вспыхнул пожар. Два солдата, рискуя жизнью, проникли в лабораторию и с большим трудом потушили пожар.

Оказались разрушенными или непригодными для жилья почти все гостиницы города, за исключением одной. Многоэтажное, недавно построенное здание гостиницы «Ташкент» выдержало напор стихии. Правда, верхние два этажа дали трещины, и людей оттуда пришлось переселить. Уцелели новые дома в районе Луначарского шоссе и на большом жилом массиве Чиланзар, который ташкентцы ласково называют «наши Черемушки». Выдержали и устояли тяжелые заводские трубы. Тянется вверх, словно желая потрогать бездонное синее небо, стодевяностопятиметровая ажурная металлическая телевизионная вышка. А вот старое здание радиостудии разрушено, и дикторы начали передачи из специализированного автобуса.

Утром стали известны жертвы землетрясения: под развалинами погибло восемь человек, более тысячи ранено…

— Наше счастье, что мощный толчок был вертикального направления, — объясняли сейсмологи. — В знаменитом ашхабадском землетрясении, которое произошло в октябре сорок восьмого года, вслед за вертикальными толчками последовали горизонтальные сдвиги почвы. Город был почти полностью разрушен за какие-нибудь десять — пятнадцать секунд… Впрочем, будь в Ташкенте толчок на полбалла выше, большинство устоявших домов не выдержало бы и тогда жертвы трудно было бы сосчитать…

Большие электрические часы, что висят на улице Карла Маркса, остановились в пять часов двадцать три минуты. С этого мгновения начался счет суткам, счет трагедии и мужества.

Сразу после мощного подземного толчка личный состав ташкентского гарнизона был поднят по тревоге.

При штабе Туркестанского военного округа была создана специальная комиссия по ликвидации последствий землетрясения. Из ближайших городов спешно прибыли воинские подразделения для оказания помощи пострадавшим и поддержания общественного порядка. Отряды военных строителей сразу включились в работу: расчищали завалы, сооружали временное жилье, устанавливали палатки… В течение нескольких дней на улицах, в парках города выросли брезентовые городки.

Одноэтажное приземистое здание городской милиции, построенное еще в прошлом веке, не выдержало землетрясения. В стенах появились угрожающие трещины, в отдельных помещениях рухнули потолки. Дом признали аварийным. Сотрудники милиции срочно переселились в палатки. Связисты протянули телефонные линии, наладили радиоаппаратуру и другие средства оперативной связи. На палатках появились таблички: «Начальник милиции», «Хозчасть», «Следователь», «ОУР», «ОБХСС». Деловито застучали пишущие машинки. Работа продолжалась.

— Нам придется много потрудиться, обстановка сложная, — сказал начальник милиции Анвар Башметов, который возглавил оперативный штаб по охране общественного порядка. — Задача трудная, но выполнимая. Наша опора — народ. Он поможет и поддержит все наши мероприятия.

Спокойный, неторопливый в движениях, с тихим властным голосом, полковник Башметов первые дни после землетрясения не покидал своей палатки. Никто не знал, когда и сколько часов он спал, когда ел, однако на его круглом, всегда гладковыбритом, смуглом лице не было и тени усталости. Башметов принимал рапорты и донесения, давал указания, мчался на машине в дальний конец города, чтобы осмотреть разрушения после очередного толчка, принимал посетителей, выступал на собраниях перед населением, писал оперативные доклады министру, бывал в палаточных городках, проверял патрулей.

Круглые сутки в городском управлении милиции дежурили следователи, оперативные работники уголовного розыска и ОБХСС. Сложная обстановка требовала четких, решительных действий. Любое промедление, любая оплошность могли обернуться тяжелыми последствиями.

— Разрешите?

В палатку вошел худощавый подтянутый подполковник. Сухое, смуглое, типично ферганское скуластое лицо.

— Слушаю вас, Сулейман-ака, — по-узбекски ответил Башметов, приглашая вошедшего сесть, и добавил по- русски: — Докладывайте.

Сулейман Садыков — начальник ОУР (отдела уголовного розыска). На плечи немногочисленных сотрудников этого отдела легла, по сути, основная нагрузка: в эти тяжелые для Ташкента дни они повели усиленную борьбу с преступностью.

Башметов, отложив ручку, повернулся и, приготовившись слушать доклад, смотрел на начальника отдела. Лицо Садыкова почти не отражало тех напряженных нервных усилий, которые приходится ему переносить. Но Башметов видел, что возле чуть раскосых глаз Садыкова сквозь смуглую кожу темнели едва заметные круги, а на лбу залегла суровая морщинка. Начальник милиции знал, что Садыков и в эту ночь не спал.

— Слушаю вас, — повторил Башметов.

— Сначала разрешите доложить о побеге из вагона для перевозки заключенных, который произошел перед самым землетрясением. Вы это дело знаете, я два дня назад уже докладывал о нем… Сейчас установлено, что бежал особо опасный преступник. В деле, поступившем из Красноводска, фигурирует некий Борис Дарканзалин. Когда с этим делом, вернее, с фотографией познакомился Шевченко, начальник тюрьмы, он сразу узнал Бориса Овсеенко.