Питер Устинов - Побежденный. Рассказы

— До чего ж хитрыми они себя считают, — сказал Валь ди Сарат.

Глаза Старого Плюмажа сузились. Час, несомненно, неотвратимо и несколько пугающе пробил; знамена были развернуты и трепетали на ветру; умоляющие голоса павших слились в оглушительный хор.

— Принимаю на себя командование, — объявил он. — Синьор Conte, вы будете начальником штаба, а ваш слуга связным. Буонсиньори, будете моим заместителем, возьмете на себя командование резервом. Капитан Валь ди Сарат, командуйте левым крылом. Филиграни, вы — правым.

Возражений не последовало. Торжественно, с полнейшей искренностью, Старый Плюмаж обнял Валь ди Сарата и Филиграни, затем отдал краткий приказ:

— Рассредоточиться. Да благословит Бог наше оружие.

Минут на десять воцарилась тишина, нарушаемая только беззаботным кваканьем лягушек да бесконечным стрекотом кузнечиков.

Потом, уже гораздо ближе к ним, послышался голос солдата:

— Junge, junge, ist es kalt! [31] Парень, парень, до чего же холодно! (нем.). Кто-то невидимый ответил:

— Es ist doch blodsinnig, hier finden wir keint Partisanen [32] Это бессмысленно, никаких партизан мы здесь не найдем (нем.). .

— In dieser Kälte wird doch kein Italiener aus dem Bett kriechen [33] Ни один итальянец в такой холод не вылезет из постели (нем.). .

Затем раздался смех.

— Именно на этом месте Чезаре Борджа и Эрменеджильо дельи Окки Бруни сошлись в смертельной схватке почти пятьсот лет назад, — прошептал граф.

— Кто победил? — спросил шепотом Буонсиньори.

— Никто. В том-то и дело, — прошептал граф.

— Шшш, — прошипел Старый Плюмаж.

К этому времени было уже почти заметно, как свет постепенно становится ярче, словно природа позволила себе устроить театр. Старый Плюмаж понимал, что соприкосновение с противником произойдет с минуты на минуту. Об отрыве от противника не могло быть и речи.

Двое его заместителей, лежавших на своих позициях в ожидании первого выстрела, представляли собой разительный контраст. У Филиграни, штатского, вообразившего себя солдатом, лицо представляло собой маску ненависти, решительности, а Валь ди Сарат, солдат, вообразивший себя бандитом, улыбался с простодушной непринужденностью довольного мальчишки, однако, когда на фланге его соперника раздался выстрел, улыбка мгновенно исчезла.

Опять ненадолго наступила тишина. Все лежали неподвижно. Тем временем рассвет перешел в утро. Ганс с искаженным от ярости лицом выстрелил из автомата, ни во что не целясь, чтобы вызвать огонь противника.

— Pazienza [34] Терпение (ит.). , — сказал Филиграни своим разъяренным людям. Тишина наступила снова.

Ганс выстрелил еще раз, и эта дерзость оказалась невыносимой для Эльвиро Робусто. Обратив слепой глаз к прицелу винтовки, он ответил на вызов. Сражение началось.

— Vorwärts! [35] Вперед! (нем.). — крикнул Ганс и выскочил из укрытия, стреляя на ходу. За ним последовала горстка людей, но двое с нелепыми жестами повалились на землю.

— Попер напролом, — проворчал Бремиг, глянув на своего командира, потом приказал своим людям развернуться веером и обойти партизан с фланга.

Однако Филиграни предвидел этот незамысловатый маневр и отправил четверых самых спокойных и надежных людей ползком по подлеску в глубь низины, чтобы они могли ударить во фланг немцам с тыла.

— Vorwärts! — снова закричал Ганс, но теперь адресовал приказ принцу, который командовал подразделением на фланге Валь ди Сарата и наблюдал за развитием событий с присущим ему благоразумием: принц не очень любил чувствовать себя незащищенным. В минуты опасности его стадный инстинкт ощутимо давал о себе знать, поэтому он собрал своих людей и пошел на сближение с Гансом. Валь ди Сарат негромко рассмеялся, глядя, как неуклюже немцы бегут вдоль его фронта с грузным снаряжением, подскакивающим и ерзающим на их телах.

Старому Плюмажу отдавать приказ не потребовалось. Валь ди Сарат прекрасно знал что делать. Без единого выстрела он провел своих людей через оливковую рощу на только что оставленные немцами позиции и таким образом отрезал их от деревни.

— Убирайтесь! Держитесь на своем фланге! — заорал Ганс, срывая в ярости голос, но тщетно. Принц немедленно оказался рядом с ним. Спорить было поздно.

Немцы отчаянными перебежками устремились вниз по склону через оливковые рощи. Старый Плюмаж не любил вести бой с находящимся выше противником, но с другой стороны, у него был защитный вал, а немцы представляли собой открытые цели. Положение могло измениться только в ближнем бою. Ганс это понимал и потому всеми силами стремился атаковать позиции итальянцев с фронта.

Как только немцы оказались в опасной близости, Старый Плюмаж отдал своим людям команду, и те стали стрелять почти не целясь, но их винтовки были наилучшей заменой артиллерии, какую можно было организовать в ту минуту. Ганс неумолимо наступал, не считаясь с потерями. Десять его людей были убиты, еще десять ранены, но его тактика была уже совершенно безрассудной.

— Еще всего две рощи, — крикнул он, — и эти свиньи у нас в руках! Никто не останется живым. Vorwarts!

— Fuoco! [36] Огонь! (ит.). — крикнул Старый Плюмаж, размахивая револьвером.

Принц упал, раненный в ухо. Потом на фланге появился Бремиг, и между немцами и партизанами завязалась рукопашная.

— Ручные гранаты! — приказал Ганс.

— Валь ди Сарат! — закричал Старый Плюмаж. Четверо людей Филиграни выскочили из кустов и напали на Бремига с тыла.

— Не обращайте внимания! — крикнул Ганс.

Ручные гранаты взлетели в воздух и приземлились среди итальянцев. Буонсиньори в гневе схватил одну из них и бросил обратно. Большинство гранат взорвалось, но стрельба не прекратилась. Старый Плюмаж с залитым кровью лицом выпустил из револьвера шесть пуль, убил одного немца и оцарапал кору оливы. Слуга графа бросился на гранату, и его разорвало в клочья. Граф схватил брошенную винтовку и с надменным видом открыл огонь.

Затем Валь ди Сарат начал с близкого расстояния за спинами немцев смертоносный обстрел. Девятнадцать человек тщательно целились. Двоих отправили в деревню, и в результате запряженные волами телеги с пожитками, вынесенными из домов с невероятной скоростью, потянулись по другой дороге.

Ганс в бешенстве огляделся.

— Zurück! [37] Назад! (нем.). — крикнул он, и на глаза его навернулись злые слезы.

Немцы в замешательстве побежали вдоль незащищенных оливковых рощ к флангу Бремига, стремясь оторваться от противника, снова пересечь дорогу на гребне холма и вернуться в деревню. Люди Валь ди Сарата стали их преследовать и убили еще пятерых.

Из пятидесяти пяти немцев уцелело только одиннадцать, включая Бремига и Ганса. Когда они плелись через главную дорогу к северу, Валь ди Сарат увидел вдали тучку быстро движущегося дыма.