Дмитрий Ли - Журавли покидают гнезда

— Кимга пон, — пояснил Юсэк.

— Так ты приходишься моему сыну младшим братом! — изумленно воскликнул Хон, переглянувшись с Иром. — Вот уж не ожидал! Я ведь и твоего отца давно знаю. Но никак не думал, что мы родня.

Юсэк не верил ни в небесную силу, ни в чудеса идолов, но сейчас подумал, что кто-то из этих богов пожалел его и столкнул со стариком Хоном. Теперь он может, не стыдясь, открыть им сердце! И он уже в который раз стал рассказывать о своей жизни.

Юсэку показалось странным, что и старик, и его сын оставались равнодушными к его печальному рассказу. А ведь тетушка Синай плакала. Душа, видать, у нее чувствительней, чем у этих мужчин.

— Ну, допустим, ты нашел золото, — сказал Ир строго. — Что ты собираешься с ним делать? Откроешь ювелирную лавку? А потом переманишь чью-то девушку и будешь счастлив. А тот бедный юноша, у которого ты отнял девушку, разве не станет страдать и убиваться, как и ты сейчас?

— А кто сочувствует моему горю? — пробормотал Юсэк. — Никто.

— А ты задумывался, почему это происходит? — спросил Ир. — Ты хочешь стать богаче других. Известно, что разбогатевший нищий милостыню не подает. Зачем тогда тебе сочувствовать?

— Я не стремлюсь быть богатым, — сказал Юсэк, насупившись. — Я хочу доказать…

— Ты хочешь доказать волку, что есть еще и тигры? — перебил его Ир. — Отец знает о твоих планах?

— Да.

— И он согласился тебя отпустить?

— Да, — соврал Юсэк.

Заметив смущение Юсэка, Ир сказал:

— Твоему отцу я не скажу, что ты соврал. А убедить старика, зачем его сыну необходимо быть в России, постараюсь.

— Вы все-таки хотите помочь мне? — оживился Юсэк.

Ир поглядел на юношу тем снисходительным взглядом, каким обычно смотрят родители на непутевых детей:

— Представь себе — хочу. И ты, я верю в это, обретешь богатство, только другого рода.

— Какое еще? — спросил Юсэк.

Ир похлопал Юсэка по коленям.

— Ты не понимаешь, отчего тебе трудно. А вот твои земляки, ушедшие в Россию, хорошо знают, за что бедняк терпит позор и унижение. Они не ищут сочувствия, как ты. Они сами смогут защитить и себя, и своих невест. У тебя горячее сердце, Юсэк, и ты бы мог быть в их рядах.

Не все, сказанное Иром, понял Юсэк. Главное, этот добрый человек пообещал поговорить с отцом и он поможет найти Россию. А там будет видно…

Юсэк вернулся домой только под вечер. Дядя Хон никак не отпускал его без ужина. Добрая хозяйка приготовила соевый суп, приправленный сушеной капустой и листьями стручкового перца. От этой острой пищи у Юсэка жгло в желудке, в котором со вчерашнего дня не было и крошки. Боясь обидеть хозяйку, он ел все, что подкладывали ее добрые руки, а тетушка глядела на него с состраданием и часто вздыхала. Юсэк успел рассказать ей о смерти омони и больном отце. На прощанье она положила в узелок немного пшенной каши и редьки, оставшейся от ужина, и велела отнести старику.

Юсэк передал отцу гостинцы и сообщил о родственной близости семьи Хона.

— Дядя Хон с сыном собирается вас навестить, — сказал он, перекладывая еду в чашки.

— Сын мой, возьми из кувшина деньги и купи все, что нужно для гостей. Добрые гости в наше время редкость. — Отец сидел сгорбившись, всеми силами стараясь казаться бодрым. Он дышал часто и хрипло. Опухшие веки прятали его глаза, в которых Юсэк заметил отчаяние. Никогда еще Юсэк не чувствовал такого прилива нежности к отцу, как сегодня. Нет, это скорее была жалость к нему от понимания, что время разлуки совсем близко. Напрасно старик многие годы собирал дэн за дэном, отказываясь от еды и лечения; напрасно он тешил себя надеждой выкупить на них Эсуги и увидеть сына счастливым. Священный мешочек теперь превратился в обычный кошелек, из которого в любое время можно расходовать деньги. Юсэк сел к отцу, взял его сухую руку и, как в детстве, стал ею гладить свою голову и лицо. Старик улыбнулся, но не так, как раньше. Улыбались одни губы, а глаза оставались грустными. Юсэк никогда не забудет эти выцветшие глаза, вокруг которых, словно усики рисовых колосьев, пролегли глубокие морщины. И разве забудет он когда-нибудь жиденькую бородку, теперь совсем белую, как голова и брови. И кто знает, когда он снова увидит его улыбку, пусть даже грустную. И сможет ли он, Юсэк, еще раз прижаться лицом к его спине, чтобы согреться и уснуть, убаюканному ударами неутомимого отцовского сердца.

— Ободи, вы когда-то хотели переехать к морю, — неожиданно сказал Юсэк. — Вы и сейчас хотите к вашему другу Ли Дюну?

— Сын мой, дорога твоего отца пролегла не к морю. Она тянется к холму, — ответил старик.

— Вы не смеете говорить об этом, — рассердился Юсэк. — Вы еще поправитесь. Там, у моря, мы поставим хижину. Вас будут лечить, и вы подниметесь на ноги. А я… я с дядей Ли Дюном на шхуну пойду.

— Ты думаешь — тянуть сети легче, чем коляску? — поспешно произнес отец. — Нет, мой мальчик, дырявым зонтом от дождя не укроешься. Старый отец не мог осчастливить сына, значит, нет у него права мешать ему самому искать счастье. Мир необъятен — ты его весь не обойдешь, но, наверное, где-то есть над головой более ласковое небо. Поищи эту землю. Ты молод, и пусть твои силы не растратятся попусту. Дерево крепнет, когда стоит на ветру.

Юсэку тоже хотелось сказать что-то теплое и ласковое, но слова не лезли в голову, он только глядел на отца благодарными глазами. Старик сам полез в кувшин, достал мешочек и, отсчитав из него медяки, бережно положил в руку Юсэка:

— Спрячь их, сынок, подальше. В пути пригодятся. — Юсэк хотел отказаться, но Енсу крепко сдавил его руку: — Мне будет спокойнее, если в твоем кармане будут деньги.

Юсэк спрятал их в карман, подробно рассказал о встрече с Иром. Отец охотно слушал, изредка, в знак одобрения, покачивая головой. Позабыв обо всем, он радовался вместе с сыном.

Утром, когда Юсэк собрался в лавку, в лачугу вошел Санчир и попросил его следовать за собой. Отец сбросил с себя ватник, подполз к краю ондоля и в страхе спросил:

— Куда ты его уводишь?

Санчир сегодня был строг и подтянут.

— Начальник жандармерии желает лично поговорить с ним, — пояснил он, самодовольно расхаживая по дому. — Он скоро вернется, если, конечно, будет благоразумным.

— На кой черт сдался ему этот мальчик! — заорал старик, поднимаясь и цепляясь за мундир Санчира. — Ты что ему наболтал? Говори, что напридумывал?

Юсэк не испугался. За ним нет ничего такого, чтобы тревожиться. Он попробовал унять старика, но тот вырвался из его рук и, уцепившись за ворот пришельца, повис всей тяжестью.

— Уйди, Санчир, добром прошу! Ты знаешь — старому Енсу терять нечего! Он и так на краю могилы. Не кусай его, кэкхо!

Санчир разжал его руки, старик упал. Не имея сил подняться, он позвал Юсэка.