Георгий Савицкий - Небесный спецназ Сталина. Из штрафной эскадрильи в «крылатые снайперы» (сборник)

В составе нескольких экипажей пикирующих бомбардировщиков кроме русских летчиков были и испанцы. Большевики часто практиковали смешанные экипажи: пилот – русский, а штурман, например, испанец. Или наоборот.

Пленных русских со сбитых самолетов уже передали гестапо, и их увезли в лагерь для военнопленных. А вот пленного испанского летчика-коммуниста оставили пока на стоянке под охраной. К нему подошел испанский летчик из фашистской «Голубой дивизии» генерала Франко. Он принес пленному воды и еды, но тот даже не посмотрел в его сторону.

– Usted – el traidor de su patria! Vous – le traître de son pays! (Ты – предатель своей страны!) – ответил с ненавистью пилот-франкист.

– No! Yo lucho por mi país! Y para una república, Je me bats pour mon pays! Et pour une république. (Нет! Я сражаюсь за свою страну! И за республику!)

Вот так встретились на советской земле два непримиримых врага-испанца. Генерал Франко благословил очередное пополнение из восемнадцати летчиков для борьбы против большевиков в составе немецкой истребительной эскадры JG-51.

А в эскадре II/JG-52, в которой воевал и Герман Вольф, сражался против большевиков и истребительный отряд словаков на самолетах «Мессершмитт» Bf-109F-4. Также на Курской дуге воевали словацкие пилоты на самолетах-разведчиках, легких ночных штурмовиках и во вспомогательной авиации.

В середине июня 1943 года также на реке Миус началось развертывание румынской авиагруппы, силы которой должны были прикрыть воздушное пространство на участке 4-го авиакорпуса в Донбассе.

Определенные надежды командование люфтваффе возлагало и на венгров, чья 2-я авиабригада – по группе истребителей и двухмоторных бомбардировщиков. Плюс – по отряду ближних и дальних разведчиков, а также транспортные и связные подразделения. Командовал венгерскими летчиками полковник Илль. Словацкие самолеты входили в состав 8-го авиакорпуса и должны были вступить в сражение с первых часов.

После зимней катастрофы под Сталинградом и огромных потерь пилотов на Кубани командование люфтваффе использовало любых пилотов любых стран. Итальянцы, до тех пор неплохо воевавшие на Волге и на Тамани, тоже понесли серьезные потери и через авиабазу Сталино были отправлены обратно, на Апеннинский полуостров.

Гитлеровцы теряли позиции, и от этого еще больше приходили в ярость.

На аэродроме снова послышался шум – подъехали легковой «Опель-Кадетт» и военный грузовик. Летчики «штаффеля» переглянулись – что бы это могло быть?

Из «легковушки» вышли два офицера СС, а из грузовика выволокли двух французских пилотов со сбитых «яковлевых». Они еле передвигали ноги, до того их избили эсэсовцы.

– Auff gechen! Schneller! Schneller! Förwarts! (Пошли! Быстрее! Быстрее! Вперед!) – эсэсовцы подгоняли несчастных пинками и ударами прикладов винтовок по спине.

Вперед вышел штурмбаннфюрер и вытащил из кобуры кургузый «Вальтер-ППК» с серебряными накладками на рукоятке и взвел курок.

– Согласно приказу нашего фюрера и союзного нам правительства генерала Петена, всякий француз, оказывающий сопротивление доблестным солдатам Третьего рейха, должен быть расстрелян на месте, как трус, предатель и пособник коммунистов!

Герман Вольф стиснул зубы, он, как и все на аэродромной стоянке, знал, что сейчас будет.

Более того – когда-то он и сам, разжалованный штрафник, служил в полевой жандармерии. Это было в ледяном аду Сталинграда, и та служба была единственным, как он считал, позорным пятном в его судьбе.

…После того как Германа Вольфа разжаловали в штрафники, он думал, что это самое страшное, что может с ним случиться. Что глубже падать уже некуда!.. Он жестоко ошибся! Его вместе с напарником и боевым товарищем, солдатом по прозвищу Старик, однажды задержали и приволокли к командиру фельджандармерии.

Жирный сукин сын был краток, как любой немецкий солдат:

– У вас теперь два выхода: или мы вас расстреляем, или вы послужите Великой Германии в рядах полевой жандармерии. У меня не хватает людей, а вы, как я вижу, парни крепкие. То, что штрафники, так это даже лучше – меньше с вас спросу. А в случае чего – расстреляем в первую очередь. Ваша задача – искать дезертиров и мародеров, жестко пресекать любые попытки неповиновения и трусости в рядах армейских подразделений. В случае неподчинения, по законам военного времени – расстрел на месте. Эй, Ганс, отведи этих двух новобранцев, помой их и выдай обмундирование.

Так Герман Вольф и Старик стали жандармами, по горькой иронии фронтовой судьбы – теми, кого же сами так сильно презирали. В вермахте фельджандармы получили презрительное прозвище…Die Entführer von Helden – «Похитители героев». Они могли расстрелять на месте любого другого солдата за малейшую провинность.

И они расстреливали – за сытный паек в окруженном русскими городе, за возможность помыться и сменить белье, за чашку эрзац-кофе и пачку сигарет… Герман Вольф и Старик рыскали теперь, словно серые волки, высматривая дезертиров. Расстреливали на месте паникеров и зачинщиков беспорядков. Врывались в госпитали и бесцеремонно тащили умирающих уже людей на передовую – под пули русских. Они просто обезумели и просто хотели выжить в этом ледяном аду Сталинградского котла.

Уже не один немецкий солдат сыпал им предсмертные проклятия и оставался лежать на багровом снегу с табличкой Feigling – «трус». Это была их работа – убивать, чтобы страх заставлял живых жертвовать своей жизнью. Очевидная бессмыслица в тех условиях, в которых оказались немецкие солдаты в Сталинграде. Но Герман и Старик старались делать эту работу хорошо. Они наводили ужас на дезертиров и паникеров, на них не действовали ни мольбы о пощаде, ни уговоры, ни проклятия.

Они, словно демоны, похищали живые души для кровавого и страшного жертвоприношения. Для Молоха войны…

Вольф нервно провел ладонью по лицу, отгоняя страшные воспоминания. Но они вернулись – теперь в виде этих двух несчастных французов, чья вина состояла лишь в чувстве патриотизма. Несчастные французские летчики стояли на коленях, для того чтобы подняться, пилотам свободной Франции уже не хватало сил. Лица были разбиты до неузнаваемости, летные куртки – изорваны, на волосах запеклась кровь.

Штурмбаннфюрер большим пальцем выключил предохранитель и навел пистолет на одного из французов. Тот прямо взглянул своему палачу в лицо.

– Viva la France! Viva la Russia! – успел выкрикнуть он.

Совсем тихо хлопнул выстрел. Пленный летчик повалился вперед, ничком. Второй выстрел хлопнул вслед за первым.

Герман хотел было отвернуться, но не сумел себя заставить. На его лице не дрогнул ни один мускул. Наверное, со стороны это смотрелось очень «по-арийски», но внутри майора люфтваффе, Einsamer Wolf – «Одинокого Волка» – поднималась волна горечи. И, казалось, она выплеснулась вместе с кровью тех французов…