Александр Тамоников - Небратья

– Да чтоб ты сам превратился обратно в сперматозоида! – прокомментировал ситуацию молодой ополченец, отстраняясь от задней амбразуры.

– Странные люди, – заявил усач и пожал плечами. – Лучше бы радовались, что мы не стали останавливаться. И где бы они сейчас были? Ругались бы со святым апостолом Петром, чтобы тот пропустил их в рай?

Лес оказался небольшим. За ним дорога какое-то время шла вдоль опушки. Показалось село. Водитель остановился, и Василевич пару минут разглядывал населенный пункт в полевой бинокль.

– Прямо как я – Василевичи, – объявил он. – Деревушка на сто дворов и большое стратегическое предприятие – фабрика народного промысла. Здесь бои не велись. Украинских войск вроде бы нет. Прорвемся, мужики. Михалыч, жми на педали!

В селе действительно не было вражеских подразделений. Разительный контраст по сравнению с тем, что осталось на востоке. По улицам спокойно ходили люди в гражданской одежде. Чубатый пацан в трико, закатанном до колен, гнал гусей, умело справляясь с гибким прутиком. В распахнутых воротах гаража чадила сизым выхлопом допотопная «Таврия». У деревенского магазина кучкой стояли женщины, что-то обсуждали.

Люди равнодушно смотрели на бронетранспортер, прыгающий по кочкам. В палисаднике лениво переругивались мужчина и женщина. Оба хмуро уставились на боевую машину.

– Еще раз гавкнешь поперек – отдам солдатам! – прорычал мужчина.

– Ой, надо же, испугал! – Женщина захохотала. – Отдай, Микола, да поскорей. От них будет больше пользы, чем от тебя!

Мужик источал перлы изящной словесности пикантным южным говором. Ополченцы в десантном отсеке бронетранспортера давились от смеха.

– Правильно, Микола, дави эту огневую точку! – заявил усатый ополченец и захохотал.

Проплыла фабрика, спрятавшаяся за забором.

«Украина – теперь Европа!» – гласила крупная надпись на заборе.

– Грамотеи! – сварливо пробрюзжал Василевич. – Украина и так всю жизнь была в Европе. Не в Азии же.

В лесу за околицей деревни было свежо, приятно. Здесь абсолютно не пахло войной.

– Ну вот, товарищи офицеры в штатском, доставили мы вас с ветерком, – возвестил командир разведгруппы. – Прибыли, спешивайтесь. Одолеете версту на север и войдете в крупное село Перемышино, где протекает никем не пуганная мирная жизнь. Там есть автостанция, бегают такси до Краснополя. Но и патрулей море, не забывайте. Лучше всего говорить, что прибыли из России через Грачи. Это в двадцати верстах, вон там. – Он махнул рукой. – А мы делом займемся, погуляем по тылам укропов, раз уж здесь оказались.

Прощание было скорым. Кто-то подмигнул, кто-то помахал рукой. Бронетранспортер продырявил ершистую гущу подлеска и провалился в ложбину. Спецназовцы приводили себя в порядок, проверяли багаж.

Антон придирчиво обозрел своих товарищей. Одеты в гражданское, весьма небрежно, с легкой «гастарбайтерской» небритостью, да и багаж как будто соответственный. Но больно уж «расейские» у парней физиономии, и выправку офицерскую никак не перечеркнуть нарочитой сутулостью. Ладно, СБУ – это не МОССАД, живы будем – не помрем.

– Поздравляю, товарищи офицеры! Мы находимся в тылу украинских войск. Пусть не в глубоком, но все-таки. Поэтому приказ – сделать лица ящиком и усердно косить под граждан этой богоспасаемой страны. Соблюдать осторожность, чтобы не пойти по тюрьмам да по этапам. Выбираться станем поодиночке. Так у нас будет больше шансов. Мой сотовый вы помните. Телефон для связи с Калашниковым тоже не забыли. Оператор у нас теперь один – «Киевстар». Необходимым запасом гривен вы обеспечены. Наличность не транжирить, чтобы не закончилась на самом интересном месте. Легенды свои вы знаете.

– Китайцы, едем на заработки, – заявил Воронец.

– Вот странно, – проговорил Кабанов. – Почему везде есть китайцы, а на Донбассе их нет?..

– Разговорчики! – перебил его Антон. – Китайцы есть везде, только тут они выдают себя за украинцев. Вам тоже убедительно советую это сделать. В один автобус не лезем. Добираемся до Киева порознь. Метро «Минская», Оболонский проспект, дом и квартира вам известны. Вы знаете, кто там живет, эти люди предупреждены, риск провала минимальный. Обниматься не будем.

– Как же мы без няньки? – жалобно пропищал Роман и шмыгнул носом.

– Все, мужики! – заторопился Антон. – Выходим из леса по одному. Сделайте серьезные лица.

Актерские курсы Антон не оканчивал, но выдавать себя за другого был научен. Перевоплощение в великовозрастного украинского хлопца худо-бедно состоялось. Южный говор с элементами суржика давался ему без всякого труда.

Село Перемышино, раскинувшееся по берегам полноводной реки, жило полноценной жизнью. Прыгали по кочкам рейсовые «ПАЗы» с пассажирами, на всех углах гордо развевались украинские флаги. Работали магазины, кафе. У пристани пришвартовался ржавый речной пароходик, на котором играла музыка.

Иногда попадались патрули с бордово-черными повязками. Мордастые парни свысока разглядывали сограждан, выискивали в толпе неблагонадежных лиц. Даже в захолустной провинции имелись праворадикальные ячейки, члены которых считали себя неотъемной частью власти. Их не заинтересовал сутулящийся мужчина с легкой хромотой, несущий на плече полупустую сумку.

В Краснополь он не поехал, выбрал по карте на автостанции объездной маршрут через Булыжное – самый дальний, с максимальным количеством остановок. Горденко выстоял длинную очередь к кассе, усердно шелестел мятыми гривнами. Ему хватило ума забрести перед рейсом на местный рынок и купить чекушку горилки.

Двести верст на запад, до Межинска, в полном автобусе. Он сидел на галерке, сделал, не особо скрываясь, несколько глотков из чекушки и притворился дремлющим.

Публика ехала разношерстная. Пенсионеры с сумками, молодежь, несколько угрюмых военных без оружия, но с физиономиями, ясно дающими понять, что под обстрелом они уже были и это им почему-то не понравилось.

Разноголосый гам не стихал, превращался в мерно дрожащую какофонию. Ругались парень с девушкой – он на украинском, она на русском. Они прекрасно понимали друг друга.

Оживленно общались пенсионеры. Они говорили о видах на урожай, о прохудившейся крыше и непомерно выросших ценах. О том, как Иван Зиновьевич поссорился с Константином Ивановичем. Когда они узнали, что у их детей безнадежная романтическая связь, тлеющий конфликт перерос в горячую фазу.

– Шекспир, блин! – уважительно прокомментировал эти слова здоровенный детина, сидящий за спиной рассказчика.

Мужики в форме мрачно помалкивали. Ни слова о войне. Притерпелись, что ли? Или уверены в том, что беда не придет в их мирный дом?

Впрочем, у помянутого детины играло шило в заднице. Он начал допытываться у насупленных военных, как дела на фронтах, выходят ли войска из котлов, которых становится все больше, когда наконец герои изгонят проклятых террористов, разбомбивших весь Донбасс и уничтоживших почти все население на территориях, контролируемых ими.