Юрий Гайдук - Штрафбат. Закарпатский гамбит

– Да, – кивком головы подтвердила Зося. – Ян Казимирович. – И тут же любопытный блеск в глазах: – А что за вопрос? Надеюсь, претензий к нам никаких нету?

– Упаси боже, Зосенька! – расцвел в улыбке Тукалин. – Сплошные благодарности. А насчет того, о чем переговорить хотелось бы… Чисто деловое предложение.

– Тогда я ему скажу насчет вас, он выйдет.

– Спасибо, Зосенька, – вновь расцвел в улыбке Тукалин, – в долгу не останусь. И если есть часы или часики наручные, которые не ходят, буду рад починить тебе.

– Так вы шо, – моментально отреагировала Зося, – часовщик?

– Считай, что угадала.

– Так это ж хорошо!

– Надеюсь, – уклончиво ответил Тукалин и, чтобы не обращать на себя внимание мужиков, показал глазами на стойку бара, за которой время от времени разливал пиво Ян Мазур, подменяя буфетчика.

– Да, я щас, – заторопилась Зося и, вильнув бедрами, двинулась к двери, что вела на кухню и в служебное помещение.

Появилась она оттуда буквально через минуту и тут же подошла к столику, за которым ее дожидался Тукалин.

– Ян Казимирович ждет вас в кабинете. – И пояснила: – Это как только в дверь войдете, так сразу же направо. А та дверь, что прямо, – это в кухню.

Судя по тому, что дверь в крошечный закуток директора чайной была приоткрыта, Мазур уже ждал анонсированного официанткой клиента и, кивком головы предложив Тукалину садиться на тот единственный стул, что стоял перед его столом, сразу же перешел к делу:

– Зося сказала, будто вы часовщик?

У него была совершенно правильная речь, без малейшего намека на смешанную украинско-польско-чешско-венгерскую мову, и можно было только удивляться, где он ее столь грамотно отшлифовал.

– Да, – подтвердил Тукалин, присаживаясь на предложенный стул. – Но правильней было бы – часовых дел мастер.

– О! – вскинул брови. – Даже так?

– Совершенно точно, так. Я еще до войны работал с хорошими учителями, так что поучиться было у кого.

– А потом война и?..

– И ранение, после которого меня списали подчистую.

И он выложил на стол документы, подтверждающие его личность.

Бегло просмотрев их, Мазур вернул документы Тукалину и тут же спросил:

– Ну а ко мне-то у вас какое дело? Зося сказала насчет какого-то делового предложения…

– Да, конечно, – спохватился Тукалин, – я насчет делового предложения. Думаю, это и вам будет выгодно, да и я клиентами буду обеспечен.

– Та-ак, – заинтересовался Мазур, – и что же это за предложение такое?

– Предложение очень простое, и если вы отнесетесь к нему с должным пониманием…

И он рассказал о якобы бы уже опробированной форме взаимовыгодного сотрудничества, когда мастер половину своего рабочего времени будет проводить в отведенном закутке, ремонтируя часы клиентов чайной, которыми своей рекламой должен обеспечить ему пан Мазур, за что будет получать определенный процент с каждых отремонтированных часов.

– Вся прелесть этого сотрудничества в том, – продолжал убеждать владельца чайной Тукалин, – что вы не прикладываете к этому никаких усилий и только складываете деньги в свою кассу или же кладете в карман.

Что и говорить, предложение было заманчивым, однако осторожный Мазур не очень-то спешил с ответом и попросил «пана часовщика» дать ему время подумать.

– Хотя бы до завтра.

Согласно кивнув головой, Тукалин собрался было уже покинуть кабинет, как вдруг Мазур остановил его буквально на порожке:

– Не хотите выпить по кружке пива? С орешками. Специально для особо почетных гостей держим. А заодно и о себе расскажете. Кто, откуда родом и почему вдруг именно в Мукачево остановиться решили?..

Тукалин даже не сомневался, что хозяин привокзальной чайной попытается перепроверить личность часовщика, нежданно-негаданно свалившегося на его голову, однако то, что он самолично попрется после закрытия чайной в горотдел милиции, где проторчит едва ли не полчаса, подобного поворота событий он даже предполагать не мог. И зачем, спрашивается, ему перепроверять залетного часовщика через милицию, если у того все документы в порядке и он уже поставлен на учет в городской паспортный стол?

Впрочем, в милицию Ян Казимирович Мазур мог завернуть после работы и по каким-то своим личным вопросам, о которых не мог знать лейтенант Новиков, следовавший за ним по пятам от самой чайной до здания, в котором помещался горотдел.

Вопросов относительно пана Мазура, как величали его постоянные клиенты чайной, было предостаточно, однако требовалось время и помощь генерала Карпухина, чтобы снять хотя бы часть из них. Хотя, сам себя осаживал Тукалин, он мог и ошибаться, подозревая Мазура в связях с националистическим подпольем Закарпатья.

По большому счету надо было бы спровоцировать хозяина чайной на какой-нибудь шаг, на какие-нибудь действия, которые вскрыли его истинную сущность, но Тукалин не мог себе этого позволить. В Мукачево начинала работать группа Боцмана, и нельзя было допустить даже малейшего намека на то, что органы НКВД или тот же «Смерш» кем-то заинтересовались в городе.

И все-таки Тукалин чувствовал, что пан Мазур не просто так мотанулся в милицию, где проторчал, по словам Новикова, не менее получаса.

Затерявшись в гомоняще-кипучей толпе мукачевской воскресной барахолки, где, казалось, можно было купить буквально всё, начиная с коробка спичек и кончая ручным пулеметом, не говоря уж о ручных часах и поношенных вшивниках, которые не в меру голосистые бабы пытались выдать за новьё, Бокша сначала сделал круг по периметру рынка, высматривая в многоликой толпе продавцов и покупателей, переодетых в штатское ряженых [36] и на всякий пожарный случай прикидывая возможные пути отхода, случись вдруг непредвиденная закавыка. Впрочем, относительно тех справок из сельсоветов, которые удостоверяли личность, особых волнений у него не было. И он сам, и Шайтан, и Писка вполне соответствовали тому образу молодых и не очень-то молодых русских мужиков, которые после тяжких ранений и госпиталей остались вроде бы как не у дел и уже после освобождения советскими войсками Западной Украины вынуждены были мотаться по городам и селам в поисках хотя бы временного заработка.

В доведенных до «соответствующего вида» измызганных пиджаках, в столь же заношенных брючатах и облупленных ботинках они ничем не отличались от тех мужиков, которые пытались всучить свой товар таким же бедолагам, как они сами. И Бокша порой даже терял из виду то Шайтана, то Писку, которые время от времени напоминали о себе бычьим рёвом мужиков, неожиданно обнаруживших, что взрезан потайной ксивник [37] , в котором грел душу и сердце тугой лопатник. А то и вовсе случались чудеса. Человек лез в карман за деньгами, а там оказывался кувшин с водой [38] .