Сергей Тютюнник - Непримиримые (сборник)

Под стеной клокочет горлом водитель.

– Джаканов, блядь! – орет Чихория и, не дождавшись ответа, командует: – Рамазанов, найди капитана и приведи сюда!

Рамазанов отрывается от стены и направляется к лестнице. Две пули – от короткой автоматной очереди и снайперской винтовки – хлопаются в его сырую ватную куртку. Солдат с грохотом падает и царапает судорожными руками цементный пол. На крыше сержант включает свой пулемет, заглушая стон Рамазанова и мат Чихории.

Георгий ползет к солдату и ощупывает его ватник. Ладонь вляпывается в кровавое болото.

– Живой, земляк? Живой? – шепчет взводный.

– Больно, – скрежещет зубами Рамазанов.

– Где же эта падла Джаканов? – шипит Георгий и ползет к лестнице.

Капитан сидит на корточках в углу площадки между вторым и первым этажами, обхватив голову руками. Чихория натыкается на него в темноте.

– Ты что, ранен? – спрашивает Чихория, чувствуя, как дрожит Джаканов.

– Да. Нет… – задыхаясь, отвечает медик.

– Да или нет?! – Георгий начинает понимать, что капитан не мог быть ранен – пули сюда не долетают. Взводного бьет ток злости. – Вставай, сука! Там люди без тебя подыхают! – кричит Чихория и пинает, пинает, пинает сапогами окаменевшее, скрюченное страхом тело Джаканова.

– Не могу! – истерично шепчет капитан. – Не могу! Не могу!

– Вставай, падаль! – месит его ногами Георгий. – Вставай!

На лестнице внизу слышны шаги. Это из подсобки прорвалась отдыхавшая смена. Чихория останавливается, перестает бить медика, забирает его сумку и идет к раненым. С крыши пустырь поливает огнем пулеметчик. Изредка хлопает снайперская винтовка.

Георгий расставляет прибывших на подмогу солдат у окон и на карачках ползет к раненым. Что делать с пробитой шеей, он не знает и просто переворачивает водителя лицом вниз, чтоб не захлебнулся кровью. На Рамазанове разрывает куртку и затыкает сочащиеся дырки в груди кусками бинта и ваты.

– Потерпи, братан! – шепчет взводный. – Я к тебе в Дагестан еще на свадьбу приеду.

– Больно! – надрывно стонет солдат и царапает ногтями бетонный пол.

С пустыря с шипением взлетает осветительная ракета, повисает над подстанцией, и тут же по стенам пристройки цокают пули. По полу ползет прямоугольник света от окна. Подбородок водителя стоит в черной лужице крови. У Рамазанова сверкают оскаленные белые зубы.

– Не высовываться! – кричит Георгий и направляется к лестнице на крышу.

– Сколько их там, засек? – спрашивает у сержанта, чувствуя, что лег в лужу и вода подбирается к телу.

– Трое, – отвечает пулеметчик, не отрываясь от ночного прицела. – Снайпер вон там, за деревом, автоматчик – вон там, в прогалине, и еще один где-то тут недалеко ракету пустил. Но наверняка уже сменил позицию.

– Ну, это еще не все, – размышляет вслух Георгий. – Еще может сидеть без звука кто-нибудь, чтоб прикрывать их отход и перемещения. Да и на случай нашей контратаки, если решим прочесывать.

– А мы что, будем пустырь чесать? – удивленно смотрит на командира сержант, пытаясь поймать его взгляд, но взводный не отлипает от окуляра своего «ночника».

– Нет, ничего чесать мы не будем, – успокаивает пулеметчика Георгий и ползет к снайперу на другой конец крыши.

– Откуда они взялись? – не может прийти в себя солдат.

– На машине, видать, подъехали. Помнишь, фары светились пару часов назад? – говорит Чихория.

– Долго они нас, гады, выпасали, – вздыхает снайпер.

– Профессионалы. Наверняка воевали в Абхазии. Слишком уж грамотно работают. И стреляют – не то что вы, замудонцы, – вздыхает Георгий и вспоминает о раненых. – Учили вас, учили…

– Что «учили»?! – шепотом возмущается снайпер. – Лично я полгода то боксы для техники строю, то казарму ремонтирую. Винтовку в руках пятый раз в жизни держу!

– Ладно! – обрывает жалобы взводный. – Держишь, вот и держи! Твое дело хоть приблизительно в цель стрелять. Ты их видишь?

– Двоих видел.

– Не попал, конечно? – скорее утверждает, чем спрашивает Георгий.

– Попадешь тут…

– Ладно, хоть наблюдение веди хорошо. У нас на всех только три ночных прицела. Один у тебя. Гордись и отработай!

– Понятно. Как там наш раненый?

– Раненых уже двое. Рамазанов две пули в грудь схлопотал, – вздыхает Чихория. – Боюсь, не выживет…

– Ё-мое! – отрывается от «ночника» снайпер.

– И врач, собака, в шоке! – взводный кривится и сплевывает.

– Как – в шоке? – не понимает солдат.

– В шоке – как в жопе! – не сдерживается Георгий и слушает отдаленную перестрелку: где-то возле города воюют.

– Дай-ка мне винтовку, попробую достать хоть одного гада, – подвигается он к солдату.

Долго всматривается в безжизненные кусты, ждет, что качнется ветка или шевельнется ствол оружия. Но все мертво. Лишь эхо далекой пальбы да тяжелое дыхание солдата рядом тревожат ухо Чихории – напоминают, что мир вне зеленого прицельного круга живет и дышит.

У Георгия начинает слезиться глаз. Взводный готов уже отдать винтовку снайперу, но час его настает. Он замечает движение. Это взмахи чьей-то руки. Чихория прицеливается в то место, где к руке должно быть приделано тело врага. Он плавно нажимает на спусковой крючок, и приклад сильно толкает его в плечо отдачей выстрела. Георгий старается высмотреть результаты своего огня, но бетонную стену над ним начинают грызть пули автоматной очереди из кустарника. Свинцовая стайка пролетает над ним, вздыбливая легким сквознячком волосы на голове. Чихория прижимается к сырому бетону и лежит в раздумье: «Попал, не попал?» Темное влажное небо вспарывает осветительная ракета. Шипит и пенится в вышине, мертвенным светом озаряя сверкающую лужами крышу. Два автомата из кустарника поливают пристройку подстанции. Солдаты прижимаются к стенам, как к женщинам, отдавая холодному бетону тепло своих дрожащих тел.

– Сволочи! – шепчет Чихория врагу и ползет к дыре, ведущей на второй этаж, где захлебываются кровью его подчиненные.

Ракета умирает в черной пасти неба. Автоматы в кустах умолкают. Взводный в темноте окликает радиста:

– Дай мне Сосну! Доложить нужно.

Радист ковыряется в углу возле своего железного ящика, чтоб растормошить начальство радиоволной.

– Сосна? – Георгий старается говорить потише, чтоб не слышали атакующие, но внятно, чтоб разобрал абонент. – Докладывает Третий. Заняли объект в назначенный срок. Час назад подверглись нападению неизвестной вооруженной группы. У них снайперская винтовка и два автомата. Другие огневые средства пока себя не обнаруживали. Держим оборону. Объект под нашим контролем. У нас двое раненых. Оба тяжело. Один в шею, другой в грудь. Нужна срочная эвакуация…

Чихория прижимает к голове наушник, Сосна спрашивает, нельзя ли оказать помощь раненым на месте, ведь со взводом находится профессиональный врач. Взводный мнется, не зная, что ответить. Душа не пускает рассказать правду про медика.