Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

Крупнейшим недостатком командования Красной Армии оставалась негибкость в достижении цели. Солдат могли гонять в атаку на один и тот же укрепленный пункт ради исполнения приказа до полного обескровливания части. Такая «тактика» была столь вопиюще безобразной, что Верховное командование неоднократно требовало прекратить практику атак «до последнего солдата». Так, 27 января 1942 г. Г.К. Жуков писал командующему 49-й армией И.Г. Захаркину: «Невыполнение задач 49-й армии, большие потери в личном составе объясняются исключительно личной виновностью командиров дивизий, до сих пор грубо нарушающих указание т. Сталина… о тактике и технике наступления на оборону в населенных пунктах. Части 49-й армии много дней преступно ведут лобовые атаки на населенные пункты… и, неся громадные потери, не имеют никакого успеха» (10, с. 271–272).

Чтобы выполнить, безусловно, ценные указания т. Сталина, командирам нужно было давать время на подготовку наступления. Требовать же «завтра, к 14.00 овладеть пунктом N…» означало, что командирам ничего не оставалось, как атаковать в лоб в надежде, что кривая вывезет. Причем эта практика сохранялась всю войну. Да и сам Жуков мог игнорировать приказ Верховного Главнокомандующего. Вот характерный штрих. Апрель 1945 г. Война, по существу, выиграна. Но вечером 18 апреля командир 11-го танкового корпуса получил приказ командующего фронтом Г.К. Жукова: «Я очень строго предупреждаю Вас о неполном служебном соответствии. Любой ценой 19.4. выйти в район Вердер, Беторсхаген. Исполнение донести лично мне» (11, с. 95).

Опять «любой ценой». А как же разведка, подавление огневых точек противника и пр.?

К.К. Рокоссовский отмечал в связи с этим: «Не могу умолчать о том, что как в начале войны, так и в Московской битве вышестоящие инстанции не так уж редко не считались ни со временем, ни с силами, которым они отдавали распоряжения и приказы… Походило это на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не сумевшие якобы выполнить приказ… Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!» (12, 1989, № 6, с. 54). То была тактика измора. Увы, не столько противника, а сколько собственных войск.

В ходе боев под Москвой немцы потеряли 437 тыс. человек, из них около 145 тыс. убитыми (8, с. 51), советские же войска, по официальным данным, – 1147 тыс. (412 тыс. – безвозвратные потери). То есть в соотношении 1 к 3 в пользу немцев. Причем 778 тыс. (из них 272 тыс. безвозвратные) пришлись на период с 8 января по 20 апреля 1942 г., когда развернулись преимущественно фронтальные бои.

Московская битва показала, что неудачи 1941 г. были не случайны. Уровень оперативного искусства у высшего командования, включая будущих героев войны и победителей, был еще невысок. На японскую армию этого уровня Жукову еще хватало, на вермахт – пока еще нет.

В итоге общие потери Красной Армии зимой 1941–1942 гг. составили 1,8 млн чел. Вермахт же потерял, по данным Ф. Гальдера, 723 тыс. (13, с. 316). Но мужиков в стране хватало, и за этот период на фронт поступило 1990 тыс. человек пополнения.

Вот такая была победа…

Прелюдией к поражению Красной Армии летом 1942 г. стали неудачно проведенные весенние наступательные операции. И высадка десанта в Крыму, и наступление 2-й ударной армии у Волхова, и майские удары Юго-Западного фронта у Харькова носили один и тот же шаблонный характер. Ударная группировка вбивала клин в оборону противника на несколько десятков километров в глубину. Затем, из-за нехватки подвижных сил, операция растягивалась во времени. Пехота не могла совершить оперативный прорыв и вела бесконечные тактические атаки. Начиналась борьба на истощение, где разменной монетой служили солдаты. Все это больше напоминало операции Первой мировой войны. Видя, что советские войска, как молот по наковальне, монотонно бьют на одном направлении, и конца этому не предвидится, германское командование неспешно, по мере своих скудных возможностей перебрасывало ударные силы на фланги наступающих, и выступ срезался. Так, 2-я ударная армия, которая затем будет связана с именем предателя Власова, хотя тот вступил в командование ею на завершающем этапе боев, начала наступление 7 января 1942 г. К началу марта глубина вклинения составила около 75 км, т. е. темп продвижения в среднем едва превышал 1 км в сутки. И оно было связано с обильными жертвами, число которых продолжало нарастать. В марте немцы в первый раз перехватили ее коммуникации. Положение удалось выправить, связь восстановить. Но в мае немецким войскам удалось вторично отрезать армию, и хотя в июне ценой больших усилий и потерь был пробит новый коридор шириной в 2–3 км, но то был временный успех. Вскоре противник окончательно захлопнул мышеловку, 2-я ударная армия была разгромлена. Сам Власов справедливо обвинял в ее трагедии Сталина, который не дал разрешения на своевременный отвод ее из мешка.

В апреле Ставка решила продолжить наступление в полосе Юго-Западного фронта с барвинковского выступа, который образовался в ходе январского наступления советских войск. Тогда, в январе, преследовалась цель отбросить врага чуть ли не за Днепр. Но силенок хватило лишь на несколько десятков километров. Весной попробовали продолжить движение, но с уже ограниченной задачей – взять Харьков. Наступление началось 12 мая.

Готовились к наступлению и немецкие войска. По плану германского командования «Фридерикус-1», ставилась задача срезать барвенковский выступ силами 6-й армии и танковых дивизий Клейста, чтобы в последующем развить удар в глубь советской территории (план «Фридерикус-2»). В результате к узкому участку фронта оказались прикованными главные силы южного фланга советско-германского фронта. В сущности, операция «Цитадель» 1943 г. была вариацией «Фридерикуса», только итог противоборства в 1942 г. из-за неправильной стратегии советского командования оказался для немцев успешным. Вполне справедливым является замечание в «Истории Великой Отечественной войны», что «нельзя было, располагая ограниченными силами, начинать крупную операцию нанесением главного удара из оперативного «мешка», каким являлся барвенковский плацдарм» (1, т. 2, с. 415).

Пока советские войска медленно продвигались вперед – с 12 по 17 мая на 20–25 км, – группа Э. Клейста закончила сосредоточение и 17 мая ударила под основание выступа в полосе 9-й армии. Будто показывая, как надо наступать, противник за два дня углубился на 50 км. Это разом изменило всю обстановку в районе выступа, но советские войска продолжали еще некоторое время инерционно «долбить» оборону немцев у Харькова. 23 мая кольцо замкнулось. В окружении оказались соединения двух армий (6-й, 57-й и ряд других частей). Через неделю «котел» был полностью зачищен. Юго-Западный фронт потерял 207 тыс. человек. Погибли командующие армиями генералы А.М. Городнянский и К.П. Подлас, заместитель командующего фронтом Ф.Я. Костенко (то был его второй «котел»)…