Борис Егоров - Продолжение следует...

«Братцы» сидели, слушали, а отец Аполлинарии продолжал рассуждения о каменской земле: «Смотрите, какое на ней может быть ваше богатство — пример всем указан живой. Не ругайте меня, а подражайте мне, как учителю своему, а то, смотрите, я снимаю с себя ответственность перед будущим поколением тем, что я вам всё указал, ничего не скрыл и всё объяснил...»

В качестве «живого примера» Ромоданов имел в виду своё собственное хозяйство. Неплохое, как видно, хозяйство. Ромодановские яблоки продавались в Петербурге в магазине Елисеева.

Но у «братцев» не было денег, и отец Аполлинарий понимал это: «Вы скажете: хорошо, батя, поёшь, а где взять 230 тысяч на водокачку...»

Деньги должны были дать... дачники. Надо было сделать Каменке рекламу, заманить в неё дачников из богатых городов... Но недоучёл батя одного обстоятельства: чем кормить приезжую аристократию, если свои, по его выражению, пухли с голоду? И на какие средства купить для бар и барынь пуховые подушки — сами-то спали, подложив под голову кулак? Не приспособлены были хаты каменцев для приёма высоких постояльцев.

Утопический дачный социализм Аполлинария Ромоданова давал в этом месте трещину. Круг замыкался.

«Каменский многомиллионный клад» был зарыт глубже, чем это казалось попу-мечтателю. И «раскопать» его люди смогли лишь спустя годы. И только благодаря Октябрьской революции, которую Ромоданов... не заметил. Она совершилась до того, как он произнёс речь, и история отсчитывала уже другое время. И люди начинали строить новую жизнь, не надеясь на приезд дачников.

А сейчас дачников в Каменке полным-полно. И нет от них отбоя. Здесь даже замышляют построить крупный отель, но разве он поглотит хоть более или менее значительную частицу приезжих?

Рекламы Каменка о себе не публиковала. Люди из дальних городов сами прослышали про песчаный пляж, пароходные прогулки, волнистую карусель, ароматное вино, дешёвые яблоки и огурцы.

Но прежде чем появилась волнистая карусель, надо было построить Каховское море и оросительную систему.

Каменскую оросительную систему сдавал в эксплуатацию Андрей Ефимович Бочкин, впоследствии строитель Братской и Красноярской ГЭС, Герой Социалистического Труда.

На орошаемых землях, а их уже одиннадцать тысяч гектаров, пшеница даёт до пятидесяти центнеров с гектара и больше.

Сооружение оросительных систем продолжается — строится Верхне-Рогачикская, на очереди — Знаменская.

Прежде чем снимать по три урожая со своих огородов, крестьяне приобрели моторы для полива, а они в каждом дворе, и построили теплицы для выращивания рассады.

И, самое главное, прежде чем «отрыть» каменский многомиллионный клад, надо было создать совхозы и колхозы, вооружить их сотнями тракторов, комбайнов, автомобилей, электромоторов.

И ещё надо было воодушевить людей, чтобы они работали увлечённо, самоотверженно, самоутверждающе. А об их успехах сообщает газета. Об этом говорят алые полотнища на флагштоках.

На скотоводческих фермах, на полевых станах, на улицах каменских деревень — везде установлены высокие корабельные мачты, и на них трепещут флаги. А у основания мачт — щиты, и на них написано: сегодня флаг поднят в честь того-то, который добился...

...Многокилометровые каналы, шлюзы, дамбы, сложные инженерные сооружения, тысячи машин, пыхтящих и гудящих моторов, большая и малая механизация и рядом — мечта просвещённого отца Аполлинария Ромоданова о водокачке. А?

Я второй раз открываю для себя эту землю, которую увидел когда-то с высоты 95.4... Мы воевали на ней, мы умирали и воскресали на ней и не знали, что она так прекрасна!

И не знали мы её истории...

А минувшее давно и недавно прошло передо мною, когда я оказался в Каменском народном краеведческом музее, который находится в кирпичном домике, в бывшей церковной сторожке. В двух комнатах этого музея — на стенах, стендах и в витринах размещены сотни вещей редкостных, удивительных.

Здесь есть коллекция скифского вооружения, какой не встретишь в государственных музеях. Здесь можно увидеть кухню скифянки, детские игрушки, бронзовые перстни с печатями IV—V веков до нашей эры, фибулу (заколку для плаща наподобие английской булавки) двухтысячепятисотлетней давности (которая, кстати, и сейчас работает), амфоры с эллинскими надписями, татарские стрелы, ядра, фитильные бомбы, старообрядческие песнопения с нотами, Евангелие, напечатанное в 1794 году (1620 страниц), старинную летопись Величка о пребывании здесь Богдана Хмельницкого, будённовские клинки, железный щуп, с помощью которого комбеды обнаруживали спрятанный кулаками хлеб, кулацкий обрез, фотографии организаторов Советской власти и колхозного движения, немецкие каски, партизанские листовки, чертежи нынешних оросительных систем...

Гуляют в двух комнатах ветры веков, ветры истории. Сколько повидала эта земля!

...И снова я в Каменке, и ещё одна из интереснейших встреч — с человеком, с которым я уже виделся, разговаривал, но о нём самом знал мало.

Скуп на слова Иннокентий Петрович Грязнов, тих и скромен.

Ему семьдесят шесть лет, но он неутомим и каждый день к девяти часам утра торопится к домику Каменского народного краеведческого музея. Только два раза за последние годы музей не открывался ровно в девять: Иннокентий Петрович выезжал по делам в Запорожье.

Он пенсионер, должность смотрителя музея — общественная, но сколько же он сделал! Он этот музей создал. Добыл, раскопал все экспонаты своими руками, имея только добровольных помощников: школьников, учителей-энтузиастов и пенсионеров.

Сделал научную классификацию экспонатов, надписи — от пространных, пояснительных, до коротких, предупредительных: «Руками не трогать». Впрочем, рядом с чучелом зайца можно увидеть табличку, для музеев необычную: «Зайчика можно потрогать».

Не такая уж редкость — заяц. Не надо ребят лишать удовольствия — пусть потрогают...

В райкоме партии меня спросили:

— А о себе, о своей семье Иннокентий Петрович вам не рассказывал?

— Всего несколько слов: был на фронте, после войны поселился здесь.

— А вы встретьтесь с ним вне музея, пойдите к нему домой, вызовите на разговор, раскачайте, как говорится...

Из беленького домика, что стоит на краю каменских кучугур, я вышел с блокнотом, исписанным от первой до последней страницы.

...В двадцатых — тридцатых годах Иннокентий Петрович писал книги для детей: «Долой гномов!», «Искатели мозолей», «Остров голубых песцов». По его рассказу был снят фильм «Тарко».

Жил Грязнов в Ленинграде, а потом вместе с женой Ниной Львовной поехал на строительство Днепрогэса. Нина Львовна — врач, но на Днепрогэсе она не только лечила людей, но и бетон укладывала. «Это после дежурства».