Катерина Катина - Рыжая с камерой: дневники военкора

Многие говорят, что на фронте обостряется интуиция. За минуту до прилета, например, боец уходит из одного места в другое. Пара секунд и то место, где он раньше стоял, прилетает мина. Стой он там — разорвало бы на куски.

Некоторые истории шокируют своих мистицизмом, и, кажется, что, не зная этих людей лично, трудно поверить, что так бывает.

История семьи Покушаловых из Коминтерново потрясла многих. Менее чем за полтора года эта семья лишилась обеих дочерей с зятьями.

Весной 2017-го погиб муж их старшей дочери Алены, «Кедр». Веселый парень, который был профессиональным каскадером в довоенной жизни и ставший опытным бойцом, которого боялся враг, скончался от ранений в больнице. Пару месяцев спустя во время обстрела погибает сама девушка.

Горе оставило эту семью в покое ненадолго. Летом 2018-го старуха с косой забрала жизнь юного ополченца «Кузи», парня младшей дочери Оли. А в сентябре того же года похоронили саму Олю. Девушка не смогла пережить смерть любимого и отправилась вслед за ним.

Безутешная мать рассказывала, что Оле снился «Кузя» и звал ее к себе. Навязчивые видения оказались сильнее здравого смысла. Теперь Алена и Оля покоятся рядом на кладбище. Хотя «покоятся» — весьма условное определение, учитывая, что кладбище между Большим и Малым Коминтерново простреливается укропами, и покоя здесь нет даже усопшим...

На войне часто сталкиваешься со злым роком. Можно выжить в страшных мясорубках, пройти опаснейшие военные операции, быть одним из полка, кто уцелел, а погибнуть по нелепой случайности — в автокатастрофе или пьяной драке. С фатумом сложно спорить, от него нельзя сбежать.

Я частенько бывала на небольших обменах пленными между Донецкой Народной Республикой и Украиной. Меня всегда потрясал контраст между теми, кого отдавали Украине мы и теми, кто возвращался из украинского плена. С нашей стороны всегда возвращались довольные, румяные и бодрые украинцы с большими сумками (всегда было интересно, что это за скарб такой они успели нажить, будучи в тюрьме), а нам возвращали больных, замученных людей, с потухшим взглядом, зачастую инвалидов.

Так было и в крайние большие обмены. После долгих откровенных издевательств со стороны Незалежной, наконец, удалось организовать обмен пленными накануне 2018 года.

Действие должно было происходить на КПП Майорск, что под Горловкой, и с раннего утра к месту событий стали стекаться всевозможные журналисты. Все гадали, состоится ли обмен, ведь Украина не раз выкидывала коленца и отменяла все в последний момент. Так и в этот раз, в воздухе витали тревога и ожидание. Вот не находит себе места отец, известный ополченец Батя Харьковский, ждущий возвращения сына из украинских застенков. А вот бегают взволнованные омбудсмены ДНР и ЛНР Дарья Морозова и Ольга Кобцева — место обмена согласовано на «нуле», в нейтральной зоне между ДНР и Украиной.

Для журналистов выделили маленький автобус, в который я, увы, не влезла. Расстроившись, мы с несколькими менее проворными коллегами остались стоять на крайнем блокпосту ДНР, провожая журналистскую братию печальным взглядом. Я была готова идти до «нуля» пешком, всего-то пару километров, как сзади засигналил автобус.

— Вы не попали в автобус? Садитесь к нам, мы едем за своими, — сказала луганчанка Ольга Кобцева, и наша маленькая группка журналистов с радостью запрыгнула в транспорт.

— Эх, вот бы укропов поближе поснимать удалось, — мечтательно отметил один из донецких фотографов, Дима, которому тоже не посчастливилось попасть в бусик к коррам ДНР.

Серая дорога, с обеих сторон усыпанная табличками «Заминировано», вела нас все дальше. Вот мы уже проезжаем «ноль» и продолжаем движением. Напряжение в автобусе нарастает, когда флаги Украины и запрещенного в Российской Федерации «Правого сектора» становятся все ближе. Вот мы минуем украинский блокпост, нам навстречу едут украинские «Хаммеры» и БТРы, вдоль заминированной дороги патрули сотрудников украинской ГАИ. Мы ехали куда-то под Артемовск.

Некоторые луганские коллеги озадаченно ищут способы спрятать свои лица, двое сопровождающих нас пулеметчиков крепче сжимают свое оружие. Напряжение заметно нарастало, хотя за нашу безопасность поручились многочисленные сотрудники миссии ОБСЕ.

— Дима, мечты имеют свойство сбываться, ты поосторожнее с ними, — с улыбкой прошептала я коллеге, страстно мечтавшему о кадрах с украинскими вояками.

Вот так мы, сами того не желая, оказались на «той стороне», в тылу врага. Когда мы вышли из автобуса, украинские журналисты заметно оживились, стали прыгать, как макаки и что-то кричать. То ли наш приезд так возбудил горе-коллег, то ли это их нормальная реакция на все происходящее, но ощущение было странное — они смотрели на нас, как на какую-то диковинку. Точно говорят, твои противники — самые преданные фанаты, кто как не они следят за всеми твоими репортажами.

Повсюду стояли СБУшники с очень недобрыми взглядами в балаклавах и с автоматами наперевес. Их количество на квадратный метр зашкаливало. Кажется, будто будь их воля или если что-то пойдет не по плану, они разорвут нас на части как хищные, голодные звери.

Вместе с Кобцевой мы зашли в палатку, где выхода на свободу томительно ожидали узники совести, которых забирала себе Луганская Республика. И снова я увидела эти потухшие глаза людей с покалеченными судьбами. У одного из бывших пленных на руках была кошка. Как оказалось, одного из пленных в последний момент Украина подло решила не отдавать, и мужчина попросил забрать с собой на волю его питомца.

Дальше следовал долгий процесс согласования фамилий в списках, после которого несчастные люди, наконец, смогли сесть в специально подготовленный для них автобус.

Пока проходил процесс верификации, я с коллегами из луганского корпункта решила немного потроллить, взяв в руки пресс-карты News Front и начав фотографироваться на фоне злобных СБУшников.

Выезжая из вражьего стана, чувствовалось одновременно и облегчение, и грусть, ведь это же наша, русская территория Донбасса, а на ней правят бал упыри под сине-желтыми флагами.

Когда мы вернулись на территорию ДНР, донецкие коллеги готовы были кусать локти, ведь нам удалось запечатлеть то, что не удалось им — обмен на оккупированной Украиной территории.

Следующий обмен конца 2019 года проходил уже на нашей территории. Кстати, именно в этот обмен были освобождены многочисленные сторонники Новороссии, настоящие русские патриоты из Одессы, Харькова, Николаева и других городов, восставших в едином порыве против киевской хунты. Пожалуй, этот обмен был самым интересным, ведь в этот раз было освобождено много политических узников, настоящих борцов с новым украинским режимом. Некоторые из ребят сидели в тюрьмах по пять лет. Только представьте, целых пять лет в камерах с отпетыми уголовниками! Выжить, не сломаться и не потерять веру в лучшее — задача не из легких, но это им удалось. В Донецке и Луганске настоящие русские патриоты обрели второй дом. Но я-то знаю, что в глубине души они по-прежнему мечтают о возвращении в свои родные города под российским флагом.