Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

Когда машина поравнялась с Карауловым, тот успел схватиться руками за борт. В каком-то невероятном акробатическом прыжке взметнулось большое тело.

Полуторка помчалась прочь, виляя из стороны в сторону. Но вот она остановилась, потом повернула назад.

Шофер сидел уже притихший, смирившийся со всем. Из его рассеченного лба текла кровь.

А Никитин лежал на мостовой и стонал. Сомов попытался посадить пострадавшего.

— Что с вами? — спросил подошедший Караулов, убирая в кобуру маузер.

— Кажется, рука сломана, и головой ударился.

— У-у! — погрозил Караулов шоферу и приказал: — Разгружай!

Раскрыв кузов, тот влез наверх и начал сбрасывать тюки.

Никитин хотел приподняться, но охнул:

— Рука…

— Если бы тебе не в Ростов, я бы этого прощелыгу, как предателя! — зарычал Караулов, пытавшийся снять с Никитина шинель.

— Больно, — сквозь зубы процедил тот.

Караулов извлек из-под куртки широкий охотничий нож с костяной гнутой ручкой, разрезал рукав шинели. Приподнял руку корреспондента, пощупал вздувшийся бугорок.

— Похоже, закрытый перелом.

Принялся помогать пострадавшему. А Сомов с шофером распотрошили документы, облили их бензином и подожгли.

Когда окончательно собрались в дорогу, Никитин попросил:

— Вы меня — в кузов. Чего доброго, этот тип еще раз возьмется за ключ. А так — я отстреляюсь. — Разумно, — согласился с ним Караулов. — Положим тебе пару матрасов и перину. Николаю Лаврентьевичу все равно не брать их с собою.

Мы стали получать от Сомова радиограммы буквально на второй день оккупации Светлова. Рация с позывными «С-Ш» передала ряд сообщений о результатах боев на Светлой. Оказывается, в прибрежных селах появились большие кладбища. Фамилии на крестах в основном итальянские. На восточной окраине города срочно роются окопы полного профиля. Эшелонов со свежими частями на Светловском узле не замечено.

Сомов умел из многих событий отобрать самые важные. Факты он группировал так, что выводы напрашивались сами собою. По первым сведениям стало ясна, что немцы под Светлово поставили под наш удар своих союзников — итальянцев.

По сомовским радиограммам было нетрудно догадаться, что в подполье превосходно отработана и налажена связь с постами на местах. Пришла в действие хитрая, продуманная Николаем Лаврентьевичем система.

Понятно, что в штабе армии сомовским радиограммам стали придавать большое значение. Командование армии объявило Сомову благодарность за умелое руководство работой подполья. В штабе уже вынашивали планы расширения действий сомовцев.

Мы с Борзовым на светловское подполье возлагали свои надежды. Нам необходимо было во что бы то ни стало получить подтверждение, насколько удалась наша операция «Прикрытие».

Яковлев по своему каналу связи прислал несколько отчетов о проделанной работе.

Еще до оккупации района Пряхин вместе с Истоминым поселились у толстухи тети Даши — родной тетки Сугонюка. У обоих были надежные документы. Истомин, по легенде, после госпиталя перенес болезнь Боткина — заразную желтуху; вернуться в армию не успел. Пряхин был демобилизован по возрасту и устроился на работу в светловскую милицию.

Перед уходом с отрядом Лысака на правобережье капитан Копейка перевел Надежду во внутреннюю тюрьму милиции, признав тем самым, что Н. С. Сугонюк попала в ведение НКВД не по назначению. Надежду поместили в одиночку. Охранник Пряхин получил строжайший приказ смотреть в оба и ждать особого распоряжения. Практически это означало, что Пряхин должен буквально сдать арестованную с рук на руки немцам. Это гарантировало от всех случайностей.

Но действительность и тут внесла свою поправку. Какой-то сержант, уходивший со своим взводом из города последним, доведался, что в милиции под арестом находится десятка два задержанных, решил мобилизовать годных к строевой службе. Пряхин, на правах охранника, отказался впустить посторонних в свои владения, тогда сержант разоружил его. Освободив арестованных, сержант попытался сжечь здание милиции, чтобы фашистам не достались документы. И если бы немецкие мотоциклисты не подоспели вовремя, то тщательно подготовленные нами «протоколы допросов гражданки Н. С. Сугонюк» пропали бы безвозвратно. Завязалась перестрелка между немецкими мотоциклистами и взводом отчаянного сержанта. Воспользовавшись тем, что на него не обращают внимания, Пряхин принялся тушить начинавшийся пожар.

Нежданно-негаданно Надежда оказалась на свободе. Что же делать? Не идти же с повинной к немцам! А посоветоваться не с кем. И она отправилась к себе в Александровку.

Кое-кто из соседей, понадеявшись, что Сугонюки уже не вернутся, сумели поживиться: ульи исчезли, корову свела к себе во двор ближайшая соседка. И сено перевезла, надо же кормить скотину.

Надежда, собирая свое имущество, грозила великой карой всем, кто хоть зернышком попользовался из ее добра. На односельчан это произвело гнетущее впечатление. Но именно на такой эффект Надежда и рассчитывала.

Двадцатого октября Надежду забрали прямо из дома: приехали на тяжелой крытой брезентом машине, посадили в кабину и увезли, оставив за александровскими жителями право лишь недоумевать, почему Надежде Сугонюк не дают покоя свои и оккупанты.

Восемнадцатого октября бывшего охранника внутренней тюрьмы Никона Феофановича Пряхина пригласили в новое городское учреждение — комендатуру, разместившуюся в уцелевшей школе. Разговаривал с ним немец лет сорока, полнолицый, рыжеватый, с усиками а-ля Гитлер, превосходно знавший русский язык. Он интересовался, каким образом были освобождены заключенные и почему Пряхин решил тушить пожар. Никон Феофанович ответил, что он человек исполнительный. Ему велено было охранять помещение до особого распоряжения. Но такого не поступило. Усатому следователю очень хотелось послушать мнение господина Пряхина в отношении заключенной Сугонюк, содержавшейся в одиночной камере. К сожалению, бывший охранник не знал арестованных по фамилии, его дело наблюдать и предупреждать возможные нарушения режима и установленного порядка.

В заключение беседы следователь поинтересовался, нет ли у господина Пряхина желания вернуться на прежнее место работы, то есть тюремным надзирателем. Новая власть гарантирует служащим паек и денежное вознаграждение. Пряхин ответил, что-де он заслужил более почетную должность. В то время, когда другие помалкивали в тряпочку и лишь ждали прихода освободителей, он, бывший поп Никон Пряхин, был активным членом подпольной организации «Дон», центр которой находился в розентальском совхозе. Они с Архипом Кубченко сумели выкрасть у советского командования важные секреты. «Вот почему гитлеровцы сейчас и побеждают!» Немецкий следователь-попросил поподробнее рассказать о тех событиях. Никон Феофанович выложил свою старую теорию, почему он, бывший священнослужитель, находится в контрах с большевистской властью. Следователь все записал.