Моше Натан - Битва за Иерусалим

В послеободенные часы весь квартал Шейх-Джарах с его великолепными гостиницами, госпиталем, зданием полиции и помещениями Арабского легиона перешел в руки одной из рот 6-го полка, которая собралась в гостинице «Амбассадор» («по строжайшему приказу командира, — рассказывает один из солдат, — парашютисты не притрагивались к трофеям»).

Перестрелка продолжалась, пока в квартале Шейх- Джарах не воцарились безмолвие и тишина. Действовал приказ не появляться зря на улицах, чтобы не попасть под случайный выстрел. Было также дано время на краткий отдых.

Позднее в сон погрузились и покорители Гив’ат-Ха- тахмошет, после того как у них приняли высоту люди Хаима Гури. До предела изнеможенные, угнетенные, грязные, истощенные усилием, которого потребовало все пережитое, они провалились в забытье, чтобы хоть немного восстановить силы перед наступлением на гору Скопус этой ночью.

Наступление, однако, оказалось перенесенным на следующий день.

Полночь в еврейской части Иерусалима. Мы возвращаемся к этому времени, стремясь проследить за событиями на разных участках фронта, где сражались парашютисты.

Одновременно с выходом 6-го полка в сторону квартала Паги для атаки Полицейской школы и Гив’ат- Хатахмошет по столице шла колонна автобусов с парашютистами 7-го полка. Повсюду закрыты железные ставни. Везде мешки с песком. Город, окутанный тяжелой тьмой, содрогался от непрерывного обстрела, не обошедшего стороной и улицу Шмуэль Ханави, по которой нащупывали дорогу полковые автобусы, двигающиеся в направлении границы. Кто-то, глянув со своего места на рвущиеся вокруг снаряды, заметил: «Если один такой упадет на тебя, ты…»

Автобусы в темноте двигались и останавливались, двигались и останавливались при вое очередного налетающего снаряда, что отнюдь не мешало кое-кому из сутки не спавших парашютистов прикорнуть на ходу, под аккомпанемент артобстрела («Не знаю, как я тогда мог спать, — признается Амос Вогаль, — но спал. Многие другие ребята тоже уснули»).

Единственным полковым командиром парашютистов, ориентировавшимся в эти минуты в хитросплетении улиц и переулков еврейского Иерусалима, был командир 7-го полка Узи. Он сумел провести колонну своего полка к участку прорыва в Нахалат-Шимон, почти без единой из тех ошибок, что сбили с пути 8-й полк, двигавшийся одновременно где-то позади него.

Но и у Узи хватало проблем.

Один из снарядов, пролетавших над колонной, с жутким воем приземлился рядом с автобусом минометчиков и разорвался на тысячу осколков. Последовал миг испуга и замешательства, охватившего всех. «Боже! — панически выдохнул кто-то. — Все идет прахом еще до того, как началась война». Автобус минометчиков сделал отчаянный поворот и пропал в темноте в направлении Санхедрии. Ехавший за ним автобус с штурмовой группой и связистами устремился туда же, оторвался от колонны и потерял дорогу. Затерялись и другие автобусы, двигавшиеся в хвосте.

Вереница машин достигла участка прорыва, и парашютисты 7-го полка рассредоточились среди домов, оград и убежищ Нахалат-Шимон. Узи решил немедленно приступить к подготовке прорыва пограничных заграждений и закричал: «Штурмовая группа, ко мне!» Не получив ответа, он понял, что группа отбилась от колонны и заблудилась. И хотя время не ждало, Узи вынужден был сидеть сложа руки: без этой группы он не мог начинать атаку.

Время, драгоценное время уходило, а пропавшей группы все не было. «Каждая потерянная минута нам дорого обойдется», — к тому же еще подзуживал его один из командиров. Узи бегал взад и вперед, как человек, уже было нацелившийся на решительные действия, но которому внезапно связали руки. В последнюю минуту он решил изменить распределение боевых задач с тем, чтобы, в соответствии с создавшимся положением, сформировать новый штурмовой взвод. Только принялся за перегруппировку роты, как из мрака донесся шум пропавших автобусов.

— Наконец-то можно начинать атаку, — с облегчением заметил кто-то.

Место прорыва находилось на расстоянии нескольких сот метров от ворот Мандельбаум. Напротив виднелось несколько черных от ржавчины заграждений и маленький щит: «Осторожно! перед тобой граница!». На ничейной земле, между одичавшими маслинами, маячили дома с пустыми оконными проемами, груды битого камня, искареженное железо, щепа, обломки досок и блоков, горелая черепица — все на каменистой, усеянной колючками земле. То были памятники других времен, других войн, словно законсервиро-ванные на этой мертвой территории. Рука человека двадцать лет не прикасалась к ним.

Узи подошел к месту прорыва и хорошенько вгляделся в него. Во время вечерней рекогносцировки он остановил свой выбор именно на нем, потому что позиции иорданской передовой, господствующие по всей длине грааницы, здесь показались ему расположенными ниже, чем в любом другом пункте. Стало быть, они были и менее эффективны. С другой стороны, они находились против крыши Нахалат-Шимон, где можно было установить тяжелые минометы. Их прикрытие позволило бы атакующим действовать при минимальном контрогне со стороны иорданцев.

«Мины! — сказал себе Узи. — Мины! Вот единственная напасть, против которой нет у меня, по-видимому, никакого противоядия».

Приблизительно в 2.00 ночи из штаба бригады поступила команда начать огневую подготовку. Танки спустились к исходному рубежу прорыва и открыли огонь. Мощные прожекторы осветили местность. Минометы, противотанковые средства и пулеметы молотили по передовой иорданцев. Кроваво-красные вспышки сопровождались аккомпанементом ужасающего воя, рева и гула взрывов. Казалось, весь район горит и рушится.

— Наконец-то, — прошептал один из командиров. Пока все орудия по обе стороны границы обменивались огнем, заместитель командира полка Дан спустился с группой огневого подавления к исходному рубежу. Он остановился близ забора из проволочной сетки, возле которого росли три сосны. Группа разместилась позади заграждений и сосен и открыла огонь по дотам по ту сторону ничейной полосы. Группа, возглавляемая ротным командиром, принялась резать сетку забора. Люди делали это спокойно и уверенно, поскольку по ним пока не стреляли. Как только справились с первым забором, Дан, с характерным для него невозмутимым видом, предложил ротному приступить к подрыву мин между заграждениями. Нала-дили специальное устройство для подрыва, но оно не сработало. Тотчас привели в действие другое. После взрыва группа двинулась вперед и благополучно достигла второго заграждения. Над головами гудело от перестрелки. Два танка, поставленные на флангах прорыва, повели беглый огонь по траншеям, которые угрожали атакующим слева, и по дому справа (танки поработали настолько основательно, что солдаты 7-го полка назвали его «сожженный дом»).