Моше Натан - Битва за Иерусалим

В то время как головной взвод джипов угодил в ловушку и застрял в ней, остальные взводы подались назад и остановились, чтобы осмыслить обстановку. Капуста, ехавший в пятом по счету джипе, тотчас же послал вниз на мост группу разведчиков спасать раненых. Одновременно начали появляться раненые, спасшиеся собственными силами. Они ползли и тащились под огнем, в пыли и дыму, пока не добирались до врача разведди— доктора Хадаса.

Ветеран ответных операций доктор Хадас в СВОД время воевал в прославленной ротд Меира Хар-Циона. После Синайской кампании, демобилизовавшись, он начал изучать медицину и на десять лет утратил связь с парашютистами. За несколько дней до войны был призван в качестве парашютиста резерва и случайно повстречался с разведчиками Михи Капусты. Он стал проситься в эту часть, и его приняли в подразделение. «Это чудесно — вдруг оказаться врачом людей, с ко-торыми довелось воевать в качестве рядового, — говорит доктор Хадас. — Ты знаешь, что это за люди и на что они способны».

В ночь наступления на Августу Викторию доктор Хадас находился в одной из замыкающих колонну штабных машин. Нд будучи полковым врачом, он не располагал перевязочным пунктом, а лишь распределял и сортировал раненых. Он настоял на своем праве «быть с ребятами» и находиться в их боевых частях. Сперва начальство не соглашалось. «Доктор, — говорили ему, — мы не позволим, чтобы ты подвергал себя опасности. Ты нам нужен». Ему, однако, удалось добиться своего.

Штабная машина доктора Хадаса застряла теперь в конце колонны, и с появлением первых раненых раздались крики: «Доктора, доктора!». Один из трех его фельдшеров выбыл сразу. Доктор Хадас тотчас, прямо на месте, вместе с двумя оставшимися соорудил импровизированный перевязочный пункт с тем, чтобы прежде всего оказывать помощь раненым с обильными кровотечениями.

Первыми пункт принял людей из головного джипа. Водитель Бени сумел пробиться через второй заслон огня, отделявший его от штабной машины доктора Хадаса, сделав все, чтобы его раненые товарищи получили немедленную врачебную помощь. По дороге на перевязочный пункт он даже не выжидал коротких пауз между стрельбой.

Кроме доктора, его встретили оба фельдшера — Ноам и Дов. Доктор Хадас не знал их прежде, но по обращению с первыми ранеными понял, что нашел в них настоящих помощников, которые будут делать все, что необходимо, и без его указаний. Они работали на перекрестке, не раз оказывавшемся под огнем. Перевязывали, бинтовали, останавливали кровотечения, вводили морфий. Временами мины рвались буквально рядом. Когда вспыхнула осветительная ракета, выр-вавшая из темноты перевязочный пункт, каждый схватил своего раненого и прижал к обочине, укрывая его собственным телом. И здесь то и дело можно было наблюдать удивительные примеры победы человеческого духа над страданиями, примеры солдатского братства. Иные чуть не продолбили асфальт, колотя ногами от боли, но не закричали и не заплакали.

«Это на самом деле было геройство, — говорит доктор Хадас, — потому что там были раненые, простреленные навылет, с оторванными конечностями, но и они, стиснув зубы, терпели; порой, когда между ними оказывались здоровые солдаты, спасшиеся от огня, почти невозможно было различить, кто цел, а кто ранен».

Рассказывает один из раненых: «Вспыхнула ракета, и пока она горела, я вдруг почувствовал, что мне влепили. Раскаленное что-то. Фосфорную гранату, может? Не знаю — чувствовал только, что пришел конец. Я стал себя спрашивать, такое ли ощущение, когда умирают. Кусал губы и изо всех сил старался не застонать».

Молчание раненых вдруг нарушилось выкриком: «Доктор, доктор!». Из темноты отозвался доктор Ха- дас: «Что случилось?». Тот же голос ответил: «Ранен… ранен…». Кто-то третий, издали слышавший этот диалог не разобравшись, воскликнул: «Доктор ранен! Ранило доктора! Кто может, пусть сам добирается на бригадный перевязочный пункт у музея Рокфеллера!». И когда выяснилось, что доктор жив и здоров и продолжает заниматься беспрерывным потоком раненых, у многих вырвался громкий вздох облегчения.

«Я вдруг заметил нечто странное, — рассказывает доктор Хадас. — Рядом со мной все время стоит разведчик и копирует мои движения: опущусь на колено — и он опускается, выпрямлюсь — и он тоже. Сначала не понял, в чем дело. Во время очередного обстрела мы с ним остались под огнем вместе с ранеными. Тут до меня дошло, что парень просто старается прикрыть меня своим телом, чтобы со мной ничего не стряслось и я мог продолжать заниматься своим делом».

Но, кроме пострадавших, которым удавалось самостоятельно выбраться, на мосту под огнем оставались изувеченные, истекающие кровью люди. Их ранило во второй раз и в третий. Корчась в муках, они взывали о помощи.

Для Капусты и его подразделения основной задачей стало спасение товарищей. Сам он побежал в направлении музея Рокфеллера, чтобы оттуда привести два танка. «Я надеялся, — говорит он, — что, если они спустятся на мост, то послужат щитом между огнем со Стены и ранеными и под этим укрытием нам удастся их эвакуировать».

В окрестностях музея Рокфеллера он узнал, что связь с командиром танкистов Рафи потеряна. Капуста метался туда-сюда, пытаясь заполучить два танка, а между тем прошло уже полчаса. Для безнадежно застрявших на мосту раненых это были самые тяжелые минуты их жизни, а для многих из них — последние.

К этому времени до моста добрался дополнительный эвакуационный взвод и, поскольку существовало опасение, что танки, за которыми отправился Капуста, из-за огня не сумеют выехать на мост, была предпринята попытка установить пулеметы напротив Стены и отвечать на огонь. Попытка эта не дала особых результатов. Один из пулеметчиков был ранен в ногу и в бедро. Невзирая на то, он оставался под градом пуль и его пулемет продолжал обстреливать позиции на Стене. Он держался до тех пор, пока мог хоть что-то делать.

Ничего, однако, не помогло.

Но вот в гуще развернувшихся событий появился невысокий полный парашютист с мясистым круглым лицом и с завернутыми за уши короткими пейсами (он был возведен в сан раввина). Звали его Шиндлер. Когда несколько лет назад Исраэль Шиндлер — герой Израиля — попросил, чтобы его приняли в парашютную разведку, Капуста не торопился дать согласие: тот, кто неукоснительно соблюдает предписания религии, в некоторых случаях, при боевом обучении парашютистов, может оказаться не совсем подходящим соратником. В конце концов Капуста все-таки принял положительное решение. И сегодня ночью он убедился, что поступил правильно.

В эту страшную ночь Шиндлер находился в составе группы спасателей, отправившихся за ранеными на мост, когда выяснилось, что все иные способы спасения неосуществимы.