Алексей Гарри - Рассказы о Котовском

Главные вооруженные силы Антонова были уже разбиты в знаменитом бою под Бакурами в Саратовской губернии, где Красная Армия, используя опыт прорыва Буденного в Крым, вторично применила тактику совместных действий кавалерии и моторизованных частей.

В бою под Бакурами кавалерийской группой в составе двух бригад — своей и Дмитриенко — командовал Котовский, всем сводным отрядом — заместитель командующего войсками на Тамбов-щине Иероним Петрович Уборевич. Уборевич совместно с Котовским и разработал план операции.

На изрядно потрепанные еще первой мировой войной итальянские грузовички «фиат» были установлены по два станковых пулемета, а вдоль бортов для защиты огневого расчета уложены мешки с песком и опилками. Эти кустарные броневики рассеивали банду за бандой, а конница довершала их истребление.

Эсеровские вожаки восстания, деморализованные разгромом своего основного «воинства», «умыли руки» и ушли в глубокое подполье. Многие из них были уже выловлены работниками ВЧК.

В болотистых лесах, идущих вдоль всего течения реки Вороны, бродил, как затравленный волк, Антонов. В бою под Бакурами он был ранен, с ним оставалась только небольшая кучка приверженцев. Бандитские атаманы разодрались между собой, и те из них, что уцелели, действовали самостоятельно, избегая друг друга.

В густом Тамбовском лесу, далеко на юго-западе смыкающемся со знаменитыми Брянскими лесами, где-то возле древнего женского монастыря, укрыва лась полуторатысячная банда Матюхина.

В свое время она считалась «гвардией» антоновского восстания. Матюхинцы были вооружены саблями и карабинами, многие — пиками. Всадники сидели в седлах, а не на подушках, как обычно ездили антоновцы. Словом, они представляли собой настоящую конницу, а не обычный бандитский сброд, оснащенный как попало и чем попало.

Лес, в котором скрывался Матюхин, непосредственно примыкал к предместьям Тамбова, из-за чего жизнь в этом большом губернском городе до последнего времени протекала как в осажденной крепости.

Искать встречи с бандой в лесу было делом безнадежным— матюхинцы знали каждую просеку, каждую тропинку. Преследование в таких условиях могло затянуться на многие месяцы, а с антоновским восстанием нужно было кончать поскорее.

Тамбовский лес обложили со всех сторон красноармейские части. Но каждую неделю Матюхин выходил из лесу, всякий раз в новом, неожиданном месте прорывал оцепление и совершал молниеносный рейд по окрестным деревням, захватывая продовольствие и попутно расстреливая сельсоветчиков.

Последний такой рейд состоялся на днях, и сейчас кавалерийская бригада шла по горячим следам.

Рыжий конь Котовского двигался усталым шагом, коротким хвостом вяло отмахиваясь от мух. Командир бригады ехал молча, никого не подзывая к себе и ни с кем. против обыкновения, не заговаривая. Он быт глубоко озабочен. Преследование затянулось, и банда Матюхина — в который уже раз! — снова могла уйти в лес, и все нужно было бы начинать сначала.

Кони котовцев приуныли. Они не привыкли питаться одной только зеленой луговой травой, а двухдневный запас овса, который кавалеристы захватили с базы в переметных сумах, был уже съеден до последнего зернышка шли четвертые сутки преследования…

Следы на земле с каждым часом становились все отчетливее, все свежее. Было совершенно ясно, что банда продолжает двигаться по оврагу и расстояние до нее заметно уменьшилось…

Вся эта часть Тамбовской губернии изрезана густой сетью глубоких оврагов, заросших кустарником. Антоновцы обычно пользовались лощинам л для скрытого передвижения в местах расположения красных частей. Хотя это и значительно удлиняло путь, но зато с дороги, с поля, из села бандитов не было видно. Пробираясь по оврагам, они совершали неожиданные налеты на наши части. Эту тактику котовцы уже давно раскусили. И сами научились скрытно двигаться по оврагам.

Оторвавшись от колонны, к Котовскому подъехал помощник командира первого полка Маштава. На кровного скакуна его жалко было смотреть бока глубоко запали; конь прерывисто дышал, то и дело оглядывался на всадника, как бы удивляясь тому, что хозяин еще требует от него рыси.

Маштава глубоко сочувствовал своему верному скакуну. Лезгин по национальности, прирожденный джигит, выросший в седле, человек беззаветного мужества, Маштава в жестоком встречном кавном бою с немецкими кирасирами еще в первую мировую войну потерял три пальца на правой руке. Сейчас он свободно рубил левой рукой, правой держал повод.

Усталым жестом, козырнув левой рукой, Маттава обратился к командиру бригады. Котовский придержал своего рыжего Орлика.

— Что делать будем — спросил Маштава. — У меня в полку с десяток коней выбились из сил в обрез! Разрешите оставить ребят… Они с ручным пулеметом, отобьются как-нибудь, если на них нападут…

— Нет, не годится! — возразил Котовский решительно. — Давайте уж лучше вместе передохнем. Все равно на усталых конях какие из нас бойцы Да и у бандитов кони не железные, небось и им пора где-то привал делать!

На том и порешили. Бригада встала. Коней разнуздали, отпустили подпруги, напоили ключевой водой.

Маскируясь в кустарнике, залегли над оврагом пешие дозорные. Измученные усталостью и голодом, свободные от наряда кавалеристы повалились на землю между пасшимися в сочной траве конями.

Часа через три все снова были в седлах. Преследование продолжалось.

В каких-нибудь десяти километрах, двигаясь по тому же оврагу, котовцы обнаружили на примятой траве совсем свежие следы бандиты тоже делали привал.

Котовский оглянулся на маленького штаб-трубача. Тот понял его без слов и, встав на стремена, сыграл — «рысью размашистой, но не распущенной для сбереженья коней!». Кони вяло перешли на рысь — заметно было, что им нужны овес и более продолжительный отдых.

Наступал вечер, в овраг спускались сумерки. Лощина неожиданно закончилась тупиком, густо заросшим молодым ольховником. Передовые поднялись в поле. Они увидели перед собой небольшое селение — хутор Шкарин.

Хутор оказался безлюден, ставни заколочены гражданская война на Тамбовщине опустошила не одну деревеньку…

Тут же у хутора оказались и бандиты. Они плелись, не соблюдая никакого строя, большой нестройной кучей в несколько сот человек, прямо по полю, топча конями выгоревшую рожь, поросшую бу-рьяном.

Не оглядываясь, Котовский, выхватив шашку и хрипло крикнув «ура», подняв своего Орлика в карьер, ринулся вперед.

Шурка-трубач встал на стремена и сыграл свой любимый сигнал — атаку! Нестройным аккордом взвизгнули выхваченные из ножен клинки.

Командиры полков рассыпали эскадроны в подковообразную лаву. В центре лавы, в первой шеренге, скакали отборные бойцы с пиками наперевес.