Алексей Гарри - Рассказы о Котовском

Леньку отозвал в сторону Симонов.

— Увози, ради бога, комбрига, — заговорил он нервно. — Его нужно сейчас же в Тамбов! Может руки лишиться! Рана в груди чепуха, в мякоть! А вот в правой руке кость раздроблена… Фельдшер говорит сейчас же операцию нужно!..

— Где Матюхин? Нашли труп?

— В дом нельзя войти, кто-то еще есть живой, стреляет!.. Матюхин ушел!

Ленька остолбенел.

— Как это ушел?

Симонов и подошедший Ткаченко рассказали в самый разгар стрельбы из комнаты, выбив головой оконную раму, выскочили двое. Один, опрокинув часового, кинулся через огород к оврагу, другой придушил кавалериста оцепления и тоже скрылся.

— Сделали этому раззяве искусственное дыхание, отошел. Говорит, душил его бандит с черной бородой… А ведь, помнишь, черная борода только у Матюхина была, так?

К Симонову присоединились Гажалов и Борисов. Начальник особого отдела взволнованно заговорил:

— Увози его, ради бога, Леня! Этих найдем, они — ранены, целый эскадрон спешили на поиски, рыщут по кустам. Ему ничего не говори, пусть спокойно едет… Рука-то ведь правая, не шутка!

Уже подали тачанку, спинку сиденья застелили периной. Железный организм Котовского боролся с недомоганием, но тщетно то и дело комбриг терял сознание. Его подняли на руки, усадили. Ленька поместился рядом с ним, с ездовым сел кавалерист с ручным пулеметом между коленями.

Ездовой оглянулся. Борисов махнул рукой, крикнул:

— Трогай! До станции шестнадцать километров… Гони вовсю!

Кровные красавцы гнедые рванули с места. Откинувшись назад, с огромным трудом ездовой осадил их с галопа на размашистую рысь. Тачанка понеслась по деревенской улице…

За селом дорога сворачивала вправо, к станции. Котовский открыл глаза и в последний раз глянул на Кобыленку над селом стоял черный столб дыма… Тогда комбриг сразу пришел в себя. Левой рукой он дернул ездового за пояс, крикнул:

— Поворачивай обратно!

Ездовой, чуть сдержав коней, оглянулся что делать, кого слушать.

Ленька уговаривал Котовского:

— Григорий Иванович, зачем возвращаться, к чему Тушить И без вас погасят. А руку потеряете…

Котовский сдался. Он только сказал:

— Я боюсь, что эти черти деревню спалят сгоряча…

Порученец заметил убежденно:

— Почему же всю деревню Ну, загорелось что-то, сами и зальют огонь… Что вы беспокоитесь Там Борисов, Гажалов, Попов — человек рассудительный, комиссары полков… Не допустят безобразия!

Комбриг фыркнул:

— Комиссары полков! Данилов ранен, лежит пластом! А Шурка Захаров Ему самому комиссар требуется… Он такое может натворить, если вожжа под хвост попадет…

Тачанку подбросило на кочке. Котовский громко застонал. Ездовой обернулся:

— Тише ехать, что ли Вишь, как ему больно!

Григорий Иванович расслышал. Вяло повел левой рукой. Пробормотал:

— Гони вовсю, не обращай на меня внимания.

Потом он продолжал:

— Сегодня-завтра будет объявлено о добровольной явке бандитов, об общей амнистии. Для этого Антонов-Овсеенко и приехал в Тамбов. Ты понимаешь, что может наделать один глупый поджог Сорвать, скомпрометировать всю эту затею!..

Он помолчал. Тачанку снова тряхнуло. Котовский схватился левой рукой за рану.

— Кобыленка — бандитский вертеп! Нисколько мне их не жалко, — бормотал он. — Это звери! Но мы не имеем права распускаться, давать волю чувству мести… Ведь мы не только солдаты, мы еще и большевики! Надо соображать…

Тачанка мчалась вперед как вихрь. Гнедые кони шли в ногу, мерно печатая шаг, тем неподражаемым, будто математически рассчитанным аллюром, который отличает бег единственных в мире кровных орловских рысаков…

У самой станции котовцы натолкнулись на заставу. Караульный начальник с винтовкой в руках выскочил на середину улицы, преградив путь.

— Стой! Пароль!

Ездовой, не сдерживая коней, свернул на обочину. Ленька выругался:

— Какой пароль Глаза протри раненого Котовского на станцию везем!

Тачанка умчалась, прикрывшись дымовой завесой пыли. Имя Котовского произвело на караульного начальника ошеломляющее впечатление. Все же он — совершенно уж бесполезно — крикнул вдогонку:

— Котовский устав должен знать!

Гнедые рысаки развернулись у здания станции. Здесь гарнизоном стоял батальон пензенского пехотного полка, бойцы охраняли железную дорогу.

На площадь выбежал командир батальона. Он узнал комбрига видал его как-то на совещании у Тухачевского.

— Врача! — сказал Ленька отрывисто, — Какая у вас связь с Тамбовом? Телефон, прямой провод?

— Провод — путейский… По телефону слышимость хорошая… Тяжело ранен — понизив голос, осведомился батальонный.

Порученец, не отвечая, пожал плечами, направился в аппаратную.

Штаб в Тамбове ответил сразу же. Тухачевского не было. К телефону подошел начальник оперативного управления Андронов.

Ленька, назвав себя, заговорил:

— По приказанию командира Отдельной кавалерийской докладываю сегодня утром банда Матюхина разгромлена, их командный состав уничтожен. Потери у нас пустяковые. Котовский тяжело ранен, требуется немедленная операция. Говорю со станции, из штаба батальона.

Андронов ответил:

— Понял вас. Чем может помочь штаб войск?

— Прошу выслать срочно паровоз, добраться до города…

Вернувшись к тачанке, порученец не нашел в ней комбрига.

В дверях столовой — на квартире батальонного — Ленька застыл как вкопанный. Не раз ему приходилось поражаться самообладанию Котовского, но тут он просто остолбенел комбриг сидел за накрытым столом и улыбался. На столе было много цветов, стояли блюда с пирогами.

Заметив своего порученца, он сказал:

— Поздравь хозяйку дома, она, оказывается, сегодня именинница! Садись, где ты носишься..

Командиры здесь жили с семьями. Бандиты то и дело портили железную дорогу, перерезали провода связи, в последнее время, правда, все реже и реже. Но на станции, где расставлены были сильные гарнизоны, соваться боялись.

Не прошло и получаса, как, тяжело сотрясая здание, у перрона остановился бронепоезд. В комнату командира батальона, где остановился Котовский, вошел широкоплечий матрос в бескозырке и кожаной куртке, перевязанный крест-накрест пулеметными лентами. Доложил:

— Командир бронепоезда номер пятьдесят шесть. Прибыл в ваше распоряжение, товарищ Котовский!

Григорий Иванович, превозмогая боль, поднялся со стула. Рослый командир батальона осторожно взял его под левую руку. Комбриг попрощался, поблагодарил хозяйку дома.

Едва успели занять места в отведенном штабном вагоне, как поезд тронулся.

На предельной скорости он несся к Тамбову. Грузные блиндированные вагоны подпрыгивали, громыхая, на стыках рельс. Котовский закрыл глаза, как будто впал в забытье. Командир бронепоезда принес ему подушку, засунул за спину. Григорий Иванович приоткрыл глаза, пробормотал еле внятно: