Михель Гавен - Дорогая Альма

— Я благодарна, Зепп, — произнесла Маренн негромко. — Признаться, это была последняя надежда для меня.

— Вы, фрау Сэтерлэнд — последняя надежда для многих солдат, и, как правило, вы их не подводите, насколько я знаю. Ну вот и мы пригодились, не подвели. Ну что? — Зепп взглянул на часы. — Пора. Выдвигаемся дальше на юг. — Он бросил взгляд на Рауха. — Приказано организовать плацдарм в районе реки Ингулец для дальнейшего продвижения к Херсону. Давай общую команду, Вюнше, — приказал адъютанту. — Время. Еще увидимся, фрау Сэтерлэнд, здесь, на фронте, или в Берлине. — Дитрих сел в машину. — Вы там в вашем санатории мне не забудьте отдельную палату люкс отвести. Со всеми удобствами. Именную. Чтоб так и написано было — «покои группенфюрера Дитриха, без разрешения не беспокоить». Люблю отдохнуть на воздухе. И, фрау Сэтерлэнд, намекните Гебхардту, санаторий санаторием, а как же девушки? — Он рассмеялся. — Девушки там очень нужны. И не только в обслуживающем персонале. Например, из Варшавы. Там красивые фрейлейн. А то Гебхардт сухарь. Сам-то не додует. Все будет воды, воды прописывать…

— Обязательно прослежу, — с улыбкой пообещала Маренн. — Хотя чрезмерность удовольствий вредит лечению. В этом я с Гебхардтом согласна.

— Ну, какая чрезмерность, фрау Сэтерлэнд? — Дитрих притворно поморщился. — Ровно столько, сколько надо. Кстати, Колер, — Дитрих бросил взгляд на Штефана. — Есть указания от Кеплера на его счет? — спросил адъютанта.

— Так точно, — доложил Вюнше. — Приказано следовать с нами до Голованевской. — Адъютант показал на карту. — А там присоединиться к своим.

— Ясно, оберштурмфюрер? — Дитрих пристально посмотрел на Штефана. — Пойдете с третьим батальоном Вайденхаупта. Вюнше предупредит. О ваших подвигах мы еще поговорим с Кеплером. Все — к машине.

— Слушаюсь, мой группенфюрер. — Штефан вытянулся, отдав честь.

— Вам, фрау Сэтерлэнд, даю два мотоциклиста, чтобы проводили до госпиталя, — добавил Дитрих. — Потом догонят. А то Олендорф разворошил тут большевиков. По шоссе, я полагаю, сейчас ехать опасно. А по лесам колесить — тем более.

— Спасибо, Зепп.

— Все, трогай. — Дитрих стукнул водителя по плечу. — Выступаем.

Машина развернулась. Дитрих махнул Маренн и Рауху рукой. Через мгновение он уже кричал что-то в телефон, придерживаясь рукой за борт подпрыгивающего на колдобинах «мерседеса».

— Мама, я побежал! — Штефан обнял Маренн. Она поцеловала его в лоб.

— Береги себя.

— Ну, о чем ты, мама? Передай привет Альме. И Джил!

Еще раз обернувшись, махнул рукой и, вспрыгнув на борт, скрылся в люке танка. Экипаж уже был на месте. Мотор заработал. «Панцерваген» медленно выполз из ангара и пополз по улице, встраиваясь в общий поток. Штефан снова показался в люке и несколько мгновений молча смотрел на мать. Ветер трепал светлые волосы под черной пилоткой, прижатой к голове наушниками. Потом он отвернулся, что-то заговорил в микрофон и исчез в танке.

— Госпожа оберштурмбаннфюрер, шарфюрер Лимах.

Рядом с Маренн остановился мотоциклист. Затем — еще один.

— Прибыли по приказу группенфюрера для сопровождения, — доложил старший.

— Хорошо. — Маренн кивнула и повернулась к Рауху. — Идем?

— Да, пора.

Они направились к машине, стоящей на обочине. Раух сел за руль. Некоторое время пришлось ждать, пока пройдет техника «Лейбштандарта», чтобы развернуться. Затем съехали на дорогу, с трудом вписавшись в продавленную колею, и поехали через поле к шоссе. Мотоциклисты следовали за ними. Несколько минут ехали молча.

— Как ты думаешь, когда Олендорф получит известие, что операция отменяется? — спросила Маренн и, опустив стекло, закурила сигарету.

— Думаю, сегодня, — ответил Фриц, глядя на дорогу. — Наверняка он и сам уже доложил об инциденте Гейдриху. Уверен, что боевого задора у него сильно поубавилось. А тут еще и наша бумага с резолюцией рейхсфюрера. Им надо время, чтобы переварить все это. Придумать, как действовать дальше. Но вряд ли Гейдрих будет настаивать, чтобы зачистка в этих местах все-таки состоялась. В прямое столкновение с Гиммлером он вступать не станет. Это не в его интересах. К тому же поле деятельности у него огромное, большевики откатываются на восток, часто оставляя территории без боя. Масса населения, пленные. Нет, он не станет связываться по пустякам. — Раух качнул головой. — Ну, санаторий так санаторий. Потом разберемся. Новые задачи на подходе. Вот видишь, даже вводит технические усовершенствования. — Он криво усмехнулся. — Вручную уже не справляются.

— Это чудовищно, — откликнулась Маренн мрачно. — Я уже столкнулась с этим в Польше. Айнзацгруппа Небе пыталась применить угарный газ для умерщвления стариков в доме престарелых в Варшаве. Он находился недалеко от госпиталя, где я работала. Там мне удалось вмешаться и остановить их. Но в других местах… меня не было. — Она вздохнула. — Насколько я помню, это был такой герметичный фургон, буксируемый трактором. В него из баллонов подавался угарный газ. А на фургоне была нанесена издевательская надпись «Кофейня Кайзера Вильгельма». Якобы пирожные развозят. Они заталкивали туда старых, психически больных, ущербных, с их точки зрения, людей. А теперь постараются затолкнуть целые народы.

— Если Гейдрих возьмет верх и станет новым рейхсфюрером, то, скорее всего, так и будет, — согласился Раух. — Но очень надеюсь, ему этого не позволят. Партия против него собирается солидная. Это и промышленники, и дипломатический корпус. Все, у кого еще остаются связи с Западом и им надо сохранить лицо. Да и внутри СД тоже найдутся не последние фигуры. Тот же Мюллер. Хотя и пытается усидеть на двух стульях. Но рано или поздно выбирать придется. Не говоря о самом рейхсфюрере. Гиммлер тоже не собирается уходить на пенсию в ближайшее время. Если говорить прямо, для него отставка — это смерть. От него просто избавятся. На следующий же день. Ампула в рот — и готово. Чтобы не было альтернативы. Так что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. На полном серьезе.

Машина подъехала к воронке на шоссе, оставленной снарядом Штефана. Олендорф и его подручные уже покинули место проведения операции, оставив водителя и несколько солдат охранения, которые тоскливо наблюдали, как тягач дорожной полиции вытягивает из кювета опрокинутую бронемашину. Тут же, неподалеку, кучками собрались полицаи. Покуривая, перебрасывались комментариями. Вдруг несколько пуль царапнуло крышу машины. Полицаи бросились врассыпную. Раух прибавил газ. «Мерседес» буквально пролетел над краем воронки, чудом не задев ее колесом. В заднее стекло Маренн видела, как люди Олендорфа, спрятавшись за брошенный броневик, поливают автоматным огнем кусты на противоположной стороне. Но оттуда им никто не отвечает, видимо, дожидаясь другого удобного случая, чтобы застать врасплох.