Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

– Ну? Что за черт!

Ни одна из стрелок не шелохнулась. Не загорелись и лампочки сигнальных табло. Напряжения в электросистеме не было.

Стиснув зубы, Михаил процедил:

– Аккумуляторы…

Соскользнув с пилотского кресла, он ринулся по узкому коридору обратно в центральный отсек. Отодвинув кого-то из товарищей, трясущимися руками поднял крышку одного ящика, второго…

Пусто! Ни одного аккумулятора.

В проеме открытого входного люка показались Кривоногов с Соколовым.

– Порядок! Двигатели расчехлили, струбцины сняли, колодки убрали, – доложили они. И вдруг заметили бледное лицо Девятаева. – Что случилось, Миша?

– Аккумуляторы!

– Что «аккумуляторы»?

– На борту нет аккумуляторов!

Заключенные растерянно смотрели на человека, которому намеревались доверить свои жизни.

– Как нет?! – захлопал светлыми ресницами Кривоногов.

– Некогда объяснять! Надо искать!

– Где же их найти-то?

– Я видел, как для запуска моторов техники используют тележки с батареями! Быстро ищите!

– Я знаю! – воскликнул Немченко. – Заметил такую, когда шли сюда!

– Далеко?

– На соседней стоянке у металлических контейнеров!

– Быстро за ней! – скомандовал Девятаев. И, обернувшись к Кутергину, попросил: – Петя, возьми винтовку и посиди на крыле.

– Поглазеть по сторонам?

– Точно. А я покуда найду разъем для подключения…

Тележка с аккумуляторами действительно стояла метрах в семидесяти от «Хейнкеля». Ухватившись за дышло, Соколов с Кривоноговым живо покатили ее к бомбардировщику.

Емец вызвался помочь Девятаеву в поисках злосчастного разъема для подключения кабеля питания. Михаил не раз наблюдал за процессом запуска и прогрева моторов; отмечал про себя, что кабель тянется от тележки к левому борту самолета.

– Как он выглядит? – поинтересовался на ходу политрук.

– Я вблизи его не видел, – отвечал Девятаев. – Одно знаю: снаружи он прикрыт небольшим лючком…

Лючок отыскался быстро. Открыв его, заключенные обнаружили разъем круглой формы.

– Давай сюда! – крикнул пилот товарищам.

Те подкатили тележку, размотали кабель. Бакелитовый штекер круглого сечения идеально подошел к такому же по форме разъему.

– Забирайтесь в отсек! – приказал Девятаев Соколову и Кривоногову. И повернулся к политруку: – Миша, пока останься здесь.

– Зачем?

– Как только я заведу оба мотора и махну тебе из кабины, ты вытащишь разъем из штекера, откатишь тележку и бегом в самолет.

– Понятно. Сделаю.

– Только будь осторожен – не попади под винты…

Теперь ток поступал в бортовую сеть. Стрелки приборов с лампами сигнальных табло моментально отреагировали на включение тумблера питания.

– Так-то лучше. – Михаил потянулся к топливному насосу.

Топливные баки всех самолетов на аэродроме секретного центра Пенемюнде, как правило, были полностью заправлены. Так что по поводу бензина советский летчик не переживал. Если топлива окажется немного, то беглецы перелетят через Балтийское море и сядут в Скандинавии. Она рядом, всего в ста сорока километрах. Если его будет в достатке – повернут на юго-восток. Сейчас главным было другое: запустить моторы и, пока на аэродроме никого нет – вырулить на бетонную полосу для взлета. И то, и другое представлялось чертовски сложным.

Занимаясь левым мотором, Девятаев поглядывал на стоящего неподалеку Мишу Емеца. Тот ждал условного сигнала и, конечно же, нервничал. Правда, виду не показывал. Держался.

«Наш мужик. Кремень, – подумал про него пилот. – Хорошо, что взяли его в группу. Такой не стушуется, не подведет».

Емец был худощавым и невысоким, что однако, не мешало ему иметь весьма твердый характер. Он родился в селе Борки Гадячского района Полтавской области. С самого начала войны служил политруком в пехотном подразделении, носил звание старшего лейтенанта. В плен попал в июне 1942 года.

Выпустив облако темного дыма, ожил левый мотор. Обороты вала росли, все быстрее и быстрее раскручивая воздушный винт…

Тем временем никто из немецких авиационных специалистов рядом с «Хейнкелем» не появился. От столовой никто не бежал, а дежуривший на левом крыле Кутергин об опасности не сигнализировал. Значит, немцы еще не поняли, что у них под носом готовится побег, и тревога на аэродроме не объявлена.

Левый вышел на обороты малого газа. Включив в работу его генератор, Девятаев приступил к запуску правого мотора…

«Спокойнее, спокойнее. Я должен во всем разобраться. Только не паниковать. Только не нервничать. Я же видел, как фриц запускал моторы», – подбадривал сам себя Михаил.

И вот уже вращаются винты обоих моторов. Емец отсоединил электрический кабель, откатил шагов на двадцать тележку, запрыгнул на крыло и исчез в проеме входного люка.

Пока моторы прогревались, сердце в груди трепыхалось от волнения так, что в глазах помутнело.

– Быстрее, быстрее, – поторапливал Михаил стрелку температуры масла.

Наконец маслосистемы обоих моторов прогрелись, и Михаил осторожно увеличил рычагами раздельного управления обороты. Моторы послушно взревели, по фюзеляжу самолета прокатились волны легкой вибрации.

– Ну что у тебя? – нетерпеливо прокричал над ухом Кривоногов.

– Сейчас будем выруливать на полосу, – ответил летчик. – Наши все на борту?

– Все! Входной люк закрыт!

– Понял. Держись!

– Это я завсегда согласный. – Ванька ухватился за спинку штурманского сиденья.

Девятаев бегло осмотрел приборы, органы управления. Агрегаты, назначение которых было непонятно, он намеренно не трогал. В эти ответственные и до предела напряженные минуты вспомнились наставления первого летчика-инструктора из Казанского аэроклуба Александра Мухамеджанова: «В авиации спешить нельзя ни при каких обстоятельствах. Все предусмотри и трижды проверь! И только после этого отправляйся в небо».

Михаил осторожно прибавил газ. Моторы взревели, самолет дернулся и плавно покатил к рулежной дорожке.

Теперь попробовать управляемость на рулении. Тормоз правого колеса, затем левого. Машина послушно повела носом из стороны в сторону.

Ощутив свою власть над тяжелым бомбардировщиком, пилот повеселел, почувствовал уверенность. Как ни крути, а начальная фаза побега была позади: охранника устранили, до самолета добрались, моторы запустили. И вот теперь самолет резво рулит на взлетно-посадочную полосу. До нее, правда, было неблизко, к тому же путь лежал мимо стоянок истребителей, находившихся в готовности № 1.

Никакого замешательства или движения на летном поле не было. Местная обслуга привыкла к тому, что «Густав Антон» летал по два раза в неделю, тренируя молодых летчиков, потому и не обращала на него внимания.