Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

– Это вам. Закуривайте…

И тут же оказался в окружении ребят из летного звена.

Отовсюду сыпались поздравления. Каждый хотел похлопать по плечу, пожать руку, пожелать чистого неба…

Когда стихли поздравления и товарищи разошлись по своим делам, Девятаев задержался у штабной палатки и, глубоко вздохнув, поглядел в чистое небо.

– Нет, – со счастливой улыбкой покачал он головой. – Работа на реке – дело хорошее и нужное, но я хочу летать.

Красавицу Фаузию он называл Фая – именно так она представилась при знакомстве на открытии Клуба речников. Ну а что? Красивое и довольно распространенное в здешних местах женское имя.

Встречались молодые люди нечасто, ведь свободного времени у обоих не хватало. Юноша по-прежнему учился в Речном техникуме и летал в аэроклубе, а девушка, мечтая стать историком, готовилась к поступлению в институт. В основном встречи происходили на танцевальных площадках Клуба речников или в самом центре Казани – на улице Баумана в кинотеатре «UNION». До начала вечернего сеанса в большом фойе кинотеатра играл джазовый оркестр, и молодежь с удовольствием танцевала. Любила потанцевать и жизнерадостная подвижная Фая.

Летом 1937 года Михаила в составе группы студентов Речного техникума отправили участвовать в переписи рабочих лесозавода, разбросанных по дальним поселкам Татарской Республики. Работа была непростой: жили в палатках, питались в основном консервами, в отдаленные населенные пункты добирались на лошадях. Вечерами же, как правило, собирались у костра: пели песни, рассказывали истории, шутили. Однажды Михаил неудачно пошутил над новой подружкой товарища. Пошутил без злобы и как говорят: без задней мысли. А та затаила обиду и вскоре отомстила…

После возвращения в Казань молодой человек поспешил навестить Фаю, вместе они пришли потанцевать в кинотеатр «UNION». После первого же танца его кто-то бесцеремонно схватил за плечо.

– Вы Михаил Девятаев?

– Ну, я. Чего надо? – недовольно повернулся тот.

Перед ним стояли три мужика в гражданских костюмах. Крепкие, с короткими стрижками, с одинаково бесстрастным выражением на лицах.

Он почему-то сразу догадался, откуда эти люди.

– Пройдемте с нами, – сказал один из них.

В актовом зале Клуба речников было много народу. Гремела музыка, все веселились, танцевали. Это был первый субботний вечер сентября. Михаил только что вернулся с переписи рабочих лесозавода и хотел провести этот вечер с любимой девушкой. И вдруг эти люди…

– Куда пройти? Что случилось? – попытался он высвободиться.

– Вам все объяснят. – Мужик еще крепче сжал его плечо.

Два других приблизились вплотную и взяли Михаила в кольцо. Сопротивляться было бессмысленно.

– Я скоро вернусь, Фая, – пообещал он растерявшейся девушке. – Никуда не уходи…

Троица незнакомцев сопроводила Девятаева из клуба на улицу, подвела к черному «воронку», усадила на заднее сиденье. Через несколько секунд автомобиль поехал в неизвестном направлении…

Если бы Михаил мог тогда предположить, что брошенное девушке «скоро» затянется на целых пять лет!

Михаила арестовали по доносу той самой подружки товарища. Оказывается, она работала осведомительницей НКВД и не раз отправляла письменные доклады о поведении и высказываниях своих коллег-студентов. Шутка молодого человека у костра ей крайне не понравилась. В отместку она выкрала и сожгла его подписные листы, с которыми тот объезжал дальние поселки. А в доносе «предположила», будто он продал их немцам.

Арест с постоянными допросами длился семь месяцев. Обвинение было нешуточным: измена Родине.

Неизвестно, что, в конце концов, послужило причиной оправдания Михаила – его молодость или очевидная абсурдность обвинения в связях с немецкой разведкой.

Как бы то ни было, но весной 1938 года уголовное дело прекратили, Девятаева отпустили на свободу. Но не просто отпустили, а прямиком из следственного изолятора переправили в Свердловский районный военный комиссариат города Казани. Там неулыбчивый майор, перебирая бумаги, сообщил о достижении Михаилом призывного возраста. И неожиданно предложил:

– В летное училище пойдешь?

Еще пару часов назад сидевший в камере и прощавшийся с нормальным будущим юноша от неожиданности потерял дар речи:

– Как?.. В училище?..

– Ну а что? Ты ведь окончил летный курс Казанского аэроклуба, – спокойно листал личное дело призывника майор. – Вот и характеристики тут твои… В них все прописано: уравновешенный, технически грамотный, летными навыками овладевает легко и с желанием, летает уверенно… Так пойдешь? Согласен?

– Конечно, товарищ майор! – придя в себя, выпалил Михаил.

– Вот и хорошо. Через час отходит поезд в Оренбург. Поедешь учиться в Первое Чкаловское военное авиационное училище летчиков имени Ворошилова. Доволен?

– Да! То есть… так точно!

– Тогда подожди в коридоре. Сейчас подготовлю документы, и побежишь на вокзал…

В Оренбурге жизнь, а точнее – служба, закрутила Михаила еще сильнее. Если в Казани, разрываясь между учебой в Речном техникуме и занятиями в аэроклубе, он еще как-то исхитрялся находить несколько часов в неделю для отдыха, для встреч и общения с Фаей, то в училище минуты покоя наступали только после отбоя.

Каждый день (даже в воскресенье!) начинался с физической зарядки. После завтрака в летной столовой курсанты перемещались в учебно-летный отдел – красивое старинное трехэтажное здание. Здесь занятия по изучению теории продолжались до обеда. После часового обеденного перерыва часть курсантов отправлялась в казарму для подготовки к наряду или караулу. А другая часть следовала на стадион для спортивных мероприятий или на большой прямоугольный плац, где полным ходом шла строевая подготовка.

Зимой в курсантский распорядок добавлялись лыжные кроссы и уборка территории от снега. Ну а летом большую часть времени Михаил с товарищами проводил на аэродроме.

Полностью пройдя программу летной подготовки в Казанском аэроклубе, училищную программу Девятаев постигал с необычайной легкостью. Когда знаешь азы, более сложный материал ложится уже на благодатную почву.

– Молодец, – бросил ему летчик-инструктор после первого же контрольного полета. – Тебя хоть сейчас переучивай на истребитель…

Девятаев не отказался бы пересесть в кабину юркого и быстрого «И-16» – знаменитого «Ишачка», но… всему свое время. Обучение в Первом Чкаловском проходило в течение двух лет. Данный срок определялся для всех и без каких-либо исключений. Михаил хоть и успел «понюхать» небо в аэроклубе, однако полеты полетам – рознь. В Казани он изучал «классику» летного дела: аэродинамику, конструкцию самолета и двигателя, навигацию, метеорологию; затем с инструктором овладевал взлетом и посадкой. А в Оренбурге из него делали боевого летчика-истребителя. Конечно, некоторые предметы и материалы приходилось изучать повторно, но ведь добавилось и много нового! Теперь он с интересом внимал преподавателю тактики воздушного боя, учился снаряжать патронами ленту авиационного пулемета, повторял действия пилота после вынужденной посадки на территории противника, стрелял из винтовки и пистолета. А на втором году обучения впервые уселся в кабину настоящего истребителя.