Константин Ильченко - Путь домой

– Гриш, а ты видел, как Толяна подстрелили?

– Видел и никогда не забуду. Полицаи когда-нибудь ответят за это. – Гриша говорил искренне, но смерть друга, история с ложными партизанами, где их до полусмерти избили, а потом и вовсе чуть не расстреляли, – это давило и вселяло тревогу.

– Может, ну его всё к черту? Айда домой! Хватит, навоевались. Ты как, Гриш? Ты только не подумай, я готов на фронт, но вот как представлю, что будет с нами, если опять попадем в лапы немцам. – Вася смотрел на Гришу, а тот не знал, что ответить. Оно и вправду, как-то уж больно всё выходит не так, как планировалось. Да и риск, понятное дело, велик – оба могут так же, как и Толик, сгинуть где-то по дороге.

– Бес его знает, как лучше. А как приедем домой, а мы уже в списках на отправку в Германию? Тогда что? – в воздухе повисло молчание, через мгновение Гриша продолжил: – Давай сначала выберемся отсюда, а дальше дорога длинная, будет время поговорить, там и порешаем, что делать.

Не дожидаясь окончания двухдневного срока, ребята собрали свои нехитрые пожитки, уложили продукты, которыми снабдила приютившая их женщина, и наутро вышли в дорогу. Документов не было, они остались у немцев в Крюковке, это осложняло путешествие, но подростки, как правило, не интересовали патрули и полицейских, главное – откровенно не маячить на глазах.

Через два дня Вася и Гриша добрались до Харькова, удалось даже разжиться продуктами. Один предприимчивый и общительный дядька подрядил их на разгрузку картошки, даже выдал две бумажки с их фамилиями, на которых стояли немецкие печати. Мальчишки их показывали охраннику при въезде на базу. Кроме картошки, за отдельную плату они еще и на самом складе навели порядок. Теперь у них всё наладилось: вещмешки, забитые жратвой, да эти две бумажки, которые при случае можно предъявить. Откуда пацанам знать, что эти бумажки – всего лишь разовые пропуска на овощную базу.

Теперь с выбором направления поездов сложностей не было вовсе. Все эшелоны прямёхонько шли на фронт, т. е. к Сталинграду. Единственная незадача – в основном это эшелоны с войсками и техникой, на таких не покатаешься. Значит, нужно искать что-то более подходящее.

– Глянь-ка, – Вася толкнул товарища в бок, тот поморщился, – видишь, стоят платформы с трубами, диаметр под метр будет, а может, и больше?

– Интересно, куда немчура их везёт?

– Не важно, главное, что в сторону фронта. Я вот что подумал: платформы уже прицеплены к поезду, тот на парах, значит, скоро будет отчаливать. Трубы не танки, охраны вообще нет, только иногда обходчик там лазит. Заберёмся в них и вперёд без остановок! Как тебе?

Устроились в трубе удобно. Ночи были холодные, баба Галя прониклась к ним жалостью и одарила каждого телогрейкой, – теперь забота женщины пришлась как нельзя кстати. На полном ходу нутро трубы превращалось в сплошной сквозняк, поэтому телогрейками закрывали конец трубы и ехать было можно, хоть и совсем не комфортно. Но на каждой станции телогрейки обязательно снимали и засовывали вовнутрь, чтоб обходчик или охрана станции не видела.

Ребята, выполняя эту несложную операцию, могли не волноваться за собственную безопасность.

Труба и вправду была широкой, поэтому мальчишки расположились голова к голове – в случае необходимости без труда можно обползти рядом лежащего, крайний отвечал за маскировку. Вот уже и Донецкая область – всё чаще на станциях слышен лай собак, а значит, путники становятся всё ближе и ближе к фронту.

Невероятно громкий стук о трубу разбудил мальчишек, кто-то неистово молотил чем-то металлическим по трубе:

– Эй, безбилетники, на выход, пока не пальнули в середину!

Оцепенение, страх, досада. Твою ж мать, проспали станцию и не сняли телогрейки с трубы! Так и было. Рабочий, обходивший платформы, постукивая молотком по колёсным парам, увидел торчащие из трубы тряпки, сначала подумал, что ветром задуло. Потом решил, что уж лучше быть от греха подальше и пригласил охрану – оказалось, что два пацанёнка таким вот замысловатым способом пытаются проследовать до линии фронта.

Собаки, оскалившись, ненавидящими глазами смотрели на нарушителей порядка и были готовы в любую секунду в них вцепиться. Узнав наспех выдуманную историю о том, что они возвращаются из Харькова, где пытались подзаработать, немец громко рассмеялся и сказал, что им хорошие работники нужны. После чего Гриша и Вася вскоре оказались в вагоне для скота, который следовал в Германию. Он был забит такими же, как и они, с той лишь разницей, что те добровольно изъявили желание ехать туда, а они ехать совсем не хотели.

Мысль, что их сняли в Дебальцево, особенно не давала покоя, ведь от этой станции до Свердловска всего километров сто. Получается, что завернули их прямо у домашнего крыльца. От обиды хотелось кричать. Вася, насупившись, сидел в углу вагона, сейчас он ненавидел всех: немцев, Гришу, себя и глупое решение идти искать партизан.

Жизнь снова безжалостно кидала их в водоворот трагических событий. О том, что будет дальше, страшно было даже подумать.

Концентрационные лагеря Третьего рейха существовали до начала и во время Второй мировой войны на подконтрольной Германии территории. Множество узников этих лагерей было убито, погибло от жестоких издевательств, болезней, плохих условий содержания, истощения, тяжёлого физического труда и бесчеловечных медицинских опытов.

В связи с аншлюсом Австрии, а также в связи с тем, что после Хрустальной ночи в концлагеря заключили около 35 000 евреев, к 1938 г. общее число заключённых увеличилось до 60 000. Однако до начала Второй мировой войны евреи, если им удавалось получить эмиграционные документы, могли добиться освобождения. Это привело в 1939 г. к значительному уменьшению числа евреев, заключённых в концлагерях. Накануне войны общая численность узников концентрационных лагерей составляла 25 000 человек.

С началом войны лагерную систему расширили. Освобождения из концлагерей отменили. Одновременно изменился и состав заключённых: кроме увеличившегося числа политических заключённых из Третьего рейха, в лагерях оказалось много арестантов из оккупированных территорий, схваченных по приказу «Ночь и туман». Чуть позже туда стали свозить пленных военных и гражданских лиц. Во время войны в лагерях содержались также участники движения Сопротивления из других оккупированных стран, гомосексуалы, цыгане, свидетели Иеговы.

Для объективности нужно сказать, что далеко не все граждане СССР вывозились по принуждению, некоторые это делали сознательно и с нескрываемой радостью. Таким образом они получали возможность поменять тоталитарную реальность со всеми вытекающими отсюда последствиями на европейский образ жизни. Но по сравнению с остальными их было совсем немного, чаще всего ими оказывались представители западных областей Украины, где еще помнили жизнь без Советов.