Артём Чепкасов - День за два. Записки «карандаша» чеченской войны

Так мы просидели долго. Не попадая пьяными пальцами в лады, я что-то бренькал на гитаре, которую принесла из дома младшая дочь старшины, заканчивавшая музыкальную школу.

А потом на угощение подоспели будущие родственники Арутюняна, и они что-то долго обсуждали уже на родном языке, смеялись, не обращая на нас внимания. Почувствовав себя неловко, я шепнул Гафуру на ухо.

– Пойдём в часть.

Пьяный Татарин согласился, и мы незаметно выскользнули из дома.

Тётя Анет догнала нас, когда мы уже притворили за собой калитку и, улыбнувшись дрожащими тонкими губами, неожиданно прошептала:

– Спасибо вам, мальчики, что вытащили его.

Из её тёмно-карих глаз потекли слёзы, но она продолжала улыбаться:

– Он всё, всё мне рассказал. Не хотел, а выпытала у него.

– Да, мы что? – сконфуженно забубнил я.

– Ай, не говори ничего, мальчик мой. Если бы не вы…

– Там все были, не только мы, – поддержал меня Татарин.

– Ай, всех здесь нету, а вы есть, вам и спасибо, – она решительно вышла за калитку, схватила сначала моё лицо, бешено расцеловала его, затем Гафура и, не переставая плакать, сказала:

– Ай, другим сами передайте, что все вы и навсегда в нашем доме самые желанные гости. Матерям вашим кланяйтесь от меня с дочками моими. Ай, храни вас Бог, мальчики мои дорогие.

Тётя Анет быстро, почти незаметно, осенила нас крёстным знамением и повторила:

– Храни вас Бог.

Не зная, что отвечать и не в силах проглотить вставший в горле огромный ком, мешавший дышать, я поспешил прочь, не простившись, и только свернув на соседнюю улицу, вдруг разревелся, как девка.

– Чего ты? – спросил Гафур дрожащим голосом.

Закурив сам, Татарин протянул сигарету мне и, затянувшись, я сумел разбить ком в горле. Где-то глубоко внутри меня стало совсем чуть – чуть легче.

– У нас ещё три часа до окончания увольнительной, – сказал Татарин и предложил. – Айда на рынок. Альбомы хотели купить, подарки.

– Занял, всё-таки, у старшины бабок? – догадался я и согласился. – А ты помнишь, какой автобус отсюда до рынка?

– Нет, – опять лукаво улыбнулся друг. – Айда пешком. Давно по нормальному городу не ходил.

– Зябко и дождь опять собирается.

– Не холоднее, чем в горах, – парировал Татарин. – Шайтан, я совсем забыл, в какой стороне рынок.

– Иди за мной, – растоптал я окурок.

Если планируешь что-то купить, пускай даже сущую безделушку, значит, она тебе нужна, а если тебе что-то нужно, значит, ты точно собираешься жить.

Смерть – это когда тебе уже ничего не надо.

До места назначения в итоге доехали на маршрутке, которую поймали через пару улиц, уставши идти. И удобно разместившись на заднем сидении, даже уснули, да так, что кондуктор на силу нас добудилась.

– Рынок, солдатики. Конечная. А обратно едете, так заново платите, но поедем не скоро, минут через двадцать. Рынок, говорю вам, просыпайтесь.

Мы вышли на улицу и удивились, встретив Белаза, Серого и Кота с другими нашими сослуживцами.

– Тоже в увале? – спросил Татарин. – У вас до скольки?

– Не до скольки, – хитро улыбнулся Серых. – Нас выгнали из части.

– Не понял, – изумился я.

– Проверка из штаба округа должна приехать, а тут такое…

– Что? – поинтересовался Гафур.

– А то не знаешь, – скептически усмехнулся Котов. – Духов не бил вчера, нет?

– И что с того?

– А то. Отцы – командиры решили, чтоб ночью нас в части не было, а то на губу загремим. Боятся, что мы опять беспредел устроим, духов отмудохаем, и те настучат проверке.

– А за вчерашнее не настучат? – ухмыльнулся я.

– Не знаю, – беззаботно повёл бровями Белоглазов. – Мне сказали гулять, гуляю, скажут вернуться в часть, вернусь…

– А скажут, очки драить, будешь очки драить, – подначил Серый Белаза.

– Точно, вместо дембельского аккорда, – подхватил шутку Кот. – Будет потом, что дома вспомнить о службе, тёлкам похвастаться. Они после такой истории сразу дадут.

– Да, идите к лешему, – беззлобно отозвался Белоглазов на шутку. – Чего возмущаетесь? Плохо вам, что вольную получили?

– Как бы после такой вольной, срок потом не схлопотать, – мрачно пошутил кто-то из сослуживцев.

– Шайтан, хорош жути нагонять, – отмахнулся Татарин.

– Кому жуть, а кому и дом родной, – скептически заметил один из ребят. – Рапиру и ещё двоих из первой да третьей рот уволили. Сразу после обеда.

Услышав это, я, молча, позавидовал парням, которые уже поехали по домам.

– Какие планы на вечер, граждане, увольняющиеся в запас, коли в казарму идти не надо?

– Какие, какие? – усмехнулся ещё один дембель. – Водки, мяса, танцев и баб.

– Согласен, но можно и без танцев, – неожиданно для себя поддержал я, хоть и не был в восторге от идеи, словно предчувствуя, очередному залёту быть.

– Вещи только сначала купить надо какие-нибудь, – вспомнил Татарин о цели визита.

– Не купишь ты тут ничего, – скептически произнёс Кот. – Прошлая партия всё расхватала, мы уже проверили.

– И как теперь? – озадачился я.

– Пошли, по магазинам прошвырнёмся, – без энтузиазма предложил Витька Серых. – Может там чего путнего найдём…

– Вряд ли, – усомнился и Белаз. – А если и есть, то дороже…

Разделившись на несколько групп, чтобы в этот день уже не встретится, мы пронеслись по немногочисленным магазинам, будто половцы по восточным землям Древней Руси. Женщин только в полон не брали. А хотелось, и потому оглядывались в след каждой да представляли, как бы отожгли с ней.

Проще говоря, без разбору сметя всё, что имелось в продаже, мы разорили маленький южный городок. Сувенирные кинжалы и красивые пепельницы, женские платки, зеркальца да расчёски – подарки родным и близким, тем, кто ждал и верил. Себе тоже много разной чепухи. Из одежды человеческие, а не солдатские, обувь, носки, трусы, перчатки, свитера, трико, тапочки. Кто-то в военторге покупал береты, красивые шевроны и форму спецназа да различные значки к ней, самыми частыми из коих были «За службу на Кавказе» и «Участник боевых действий», ибо на Родине видеть должны, не пехотинец, замызганный вернулся, а воин, Герой настоящий.

По поведению продавцов было совершенно ясно, что за то время, пока идёт война, они привыкли к подобным набегам дембелей и радовались нам, как ничему больше. Прибыль росла. Кому война, а кому…

В общем, и без меня давно известно, что кому.

Не удержался и я да прикупил тельняшку с офицерской портупеей. И музыкальный плеер с несметным количеством аудиокассет к нему с песнями уже о нашей войне.

Странно. Вроде и рад забыть, но скажи мне хоть кто: «Плюнь, не было ничего и не покупай кассеты с песнями о чеченской войне», – послал бы куда подальше. Потому что это моё. Оно навсегда со мной. Хочу я того или нет.

Дембельский альбом тоже купил. Пустой, но зато красиво раскрашенный сразу в типографии. И последний во всём городе. Гафуру не хватило, чему он сокрушался ровно до тех пор, пока мы всемером не сняли трёхкомнатную квартиру и, выпив да закусив, не заказали девочек.