Игорь Чудовский - Донбасский Разлом

Ненавидьте врагов ваших… Кому от этого легче? Те, кого мы ненавидим, иногда даже не подозревают о той буре, что бушует в нашей душе. Мы ненавидим и живем не ради жизни, а ради того, чтобы отомстить, припомнить, напомнить, доказать и наказать. Цель жизни – вендетта.

Как исцелиться и нужно ли исцеление? Красное сухое вино не помогает. И водка не помогает. И даже чистый спирт. Спиртное делает только хуже, сначала вырубая, а потом обостряя чувства до предела. Люди живут на пределе, вспыхивая как спички от любого легкого соприкосновения.

Может быть, среди тех, кто сейчас яростно, до зубовного скрежета, до перехваченного дыхания, до стиснутых зубов, захлебывается от накрывшей его черной волны ненависти, есть те, что захотят остаться в живых? Вернуть свет и тепло в свои потухшие остывшие души, впустив в них любовь?

Не для того, чтобы полюбить врагов и недругов. Для того, чтобы полюбить себя. И позаботиться. Вернуть себя себе. Четыре осени назад мы у себя были. И мы жили. Зачем же сейчас обрекаем себя на нелюбовь, не – мир и равнодушие? На жизнь с ампутированной душой?

Когда люди разводятся, чтобы было не так больно и жалко, они обесценивают все, что делало их близкими и родными. В самом худшем варианте – последняя стадия развода – череда бессмысленных и жестоких оскорблений. Мы выбрали самый худший вариант. Бессмысленно и жестоко оскорбляя друг друга, не прощаем ошибок, не видим совместного будущего, мы считаем, что только наше мнение имеет право на жизнь. Свои заблуждения считаем истиной, свои убеждения – законом. Никто не готов и не хочет остановиться.

Мы еще долго можем обсуждать – по чьей вине все произошло. Кто что заслужил, сколько и по какому тарифу. Кто виноват и что делать. Или, многое пережив и переоценив, найдем в себе смелость посмотреть правде в глаза, пройти через боль и выбрать жить – по-людски.

Каждый из нас уже сделал выбор. Но жизнь заставляет делать его снова и снова. Отказываясь от выбора, мы отказываемся от возможности что-либо переменить. В своей неприязни мы зашли слишком далеко, и никто не знает, где та самая точка невозврата…

Она не пройдена. Точно не пройдена. Но каждый день мы делаем уверенный шаг в направлении «слишком поздно». Когда-нибудь наступит день под названием «ничего нельзя сделать». Кто-нибудь хоть раз серьезно задумался о том, что будет за этим днем? Кто будет? И будет ли?

Однажды я услышала слова, перевернувшие мою жизнь. Для того, чтобы остановиться и перестать разрушать – отношения, семью, мир – надо искать то, что объединяет или сможет объединить. Честнее всего нас – уехавших, оставшихся и принимающих объединяет боль. За тех, кого больше нет. За то, чего больше нет и не будет. Когда больно – люди не слышат друг друга. Надо просто позволить – заблуждающимся, глупым, немощным иметь право на жизнь и ошибку. И верить, что когда-нибудь нас объединит общая минута молчания и прощение…

Константин Скоркин родился и вырос в Донбассе, писатель и публицист, журналист, участвовал в культурной жизни Луганска как один из основателей общественной организации СТАН (2004–2014), публиковался в сборниках этого объединения, периодике Украины и России. Работает политическим обозревателем в Московском центре Карнеги.

(Этот рассказ был написан в 2014)

Мы собирались по пятницам, по обыкновению в «Шоколаднице», на Хрещатике. Прямо перед окном, выходящим на главную улицу страны. Еще недавно здесь пульсировала революция, но Кризис нанес на все свой суровый отпечаток. Вадим любил говорить, что здесь он чувствует себя в штабе Революции. Он же приходил обычно первым, вольный философ делал первый заказ на всех – коньяк, кофе, чего-нибудь перекусить.

Следующим приходил Саша, друзья выпивали по 50 и вели светскую беседу, пока не появлялся Влад, он выпивал штрафную порцию, сосредоточенно закусывал, в последнее время его беспокоил желудок. И, наконец, Вадим открывал пятничное обсуждение вопросом: «Что нового?», обращенным, прежде всего, к Владу.

– Ничего хорошего, – морщился Влад, – Перекладываем деньги из одного кармана в другой. Последняя хохма – они пригласили в качестве эксперта Спилберга, Спилберга, вашу машу!

Друзья засмеялись.

– Вот уж поколение Эм-Ти-Ви, лучше бы Майкла Крайтона пригласили, – заметил Вадим.

Влад отмахнулся.

– На самом деле это не смешно, мы до сих пор не можем просчитать увеличение популяции, рост особей совершенно неконтролируемый. Не говоря уже о том, что мы по-прежнему не может определиться с истоками Кризиса – исследовательская группа фантазирует, что твой Спилберг. А велосирапторов видели уже в районе Старобельска.

В разговор вмешался Саша.

– Если тебе интересно, то у нас в редакции рабочая версия такая – Ахметов хотел сделать подарок Януковичу, яйца, найденные в шахтах в течении нескольких лет складировались на нескольких режимных объектах, пока ученым их не удалось реанимировать.

– И зачем Януковичу динозавры? – спросил Вадим.

– Тут масса возможностей – от ботинок из кожи игуанодонов до парка юрского периода в Межигорье.

Влад почесал переносицу.

– Мы больше упираем на российский след, для такого проекта нужна сильная команда ученых, если бы кто-то из западных светил приезжал сюда, то неизбежно пошли бы утечки, а российские ходят по струнке перед чекистами, может они динозавров разводят еще со времен Дзержинского. Биологическое оружие, бля.

Саша развел руками.

– Какая разница – к зиме все закончится, такие крупные рептилии не выживут в нашем климате. Вспомним Булгакова.