Владимир Малахов - Жигалов и Балатон. Последний удар «пантеры»

– Как-то мне это даже в голову не пришло…

– Ведь у тебя с этой братией почему всегда проблемы? – продолжал судья, – потому что они всегда на шаг впереди тебя идут, ты же не знаешь их следующий шаг, а они все твои действия на пять ходов вперед знают. Плюс сейчас в том, что их познания в части Уголовного кодекса тоже заканчиваются на двести шестой статье «Хулиганство», а про двести девятую «Тунеядство» они и слыхом не слыхивали. А закон есть закон и статья в нем такая есть. Головачев улыбнулся и продолжал:

– Правда, за всю судебную практику по этой статье в нашем районе ни разу уголовное дело не возбуждали. Действуй, Иван Егорович. Собирай документы, чтоб комар носа не подточил, а как соберешь – приходи, – и подмигнул участковому.

– Так, так, так, – Жигалов переваривал сказанное. – Я вас понял, Григорий Яковлевич, сделаю все в лучшей форме.

– Да, Иван, – судья протянул руку, прощаясь, – гидре головы рубить надо все сразу, только тогда толк будет.

Жигалов не сразу оценил, какой подарок сделал ему старый судья, а когда до него дошло, он начал, как говорится, «копытом землю рыть», как племенной жеребец на конезаводе. С утра запасался бланками нужных протоколов, справок, объяснений и уходил в народ, находил нужных людей, заводил с ними задушевные разговоры, как бы невзначай спрашивал:

– А вы, почему на работу не устраиваетесь? А давайте протокольчик составим, – дескать, – не обижайтесь, – работа у меня такая, – а подпишитесь вот здесь.

А сколько хитроумных ответов наслушался за это время участковый:

– От работы кони дохнут, или а пусть работает железный паровоз, а особо дерзкие утверждали, что им по понятиям работать не положено. «Ничего, – думал Иван, – дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток. И паровоз вам будет, и кони, и трактор». А они подписывали, кайфуя от своей безнаказанности. О них опера не единожды зубы ломали, а тут какой-то участковый, даже не мент, а так – мильтон.

И вот спустя три месяца внушительная папка с документами, успешно пройдя все необходимые инстанции, легла на такой же старый и мощный, как и его хозяин, стол судьи Григория Яковлевича Головачева. Он неторопливо принялся их изучать. Персоны, которые фигурировали в этих документах, его интересовали мало. Ему было важно убедиться правильно ли составлены протоколы, последовательны ли показания свидетелей. В общем, соблюдена ли законность. Ознакомившись и убедившись, в один прекрасный вечер, а засиживался на работе Григорий Яковлевич допоздна, он позвонил Жигалову:

– Ну, что, Иван, хорошая работа. Завтра в прокуратуру, ты знаешь, что делать, а послезавтра берешь усиленный наряд, собираешь всех своих «друзей», пока они тепленькие с утреца, и часам к десяти привозишь ко мне, «венчать» будем.

В назначенный срок Жигалов имел полный комплект фигурантов дел, о которых они пока еще не знали, уютно расположившись в стареньком милицейском автозаке. Кого-то на деле взяли ночью, других с постели подняли, кто-то побегать успел вместо физзарядки. Среди милиционеров тоже были люди, которые любили спорт, поэтому далеко убежать не получилось.

– И что, все? – Жигалов поздоровался со старшим конвойной группы.

– Все, Иван Егорович, минут через двадцать повезем.

– Дай-ка я с ними пообщаюсь, слишком долго я с ними рука об руку шел, – Жигалов поднялся в тамбур «автозака».

– Ну, что, козлы, допрыгались?

Жулики начали бить ногами и кулаками по стенкам:

– Ты чё, мусор, масть попутал?

– Начальник, за базаром-то следи! За козла отвечать придется!

– А я отвечу, –согласился Жигалов. – Да тихо, тихо. Кто там самый голосистый? Вот, например, мой старый «друг» Ганя, ты здесь?

– Да, здесь, начальник, где ж мне еще быть-то?

– Имел ты до этого три ходки, две за хулиганку и одну за грабеж. И по зоновским понятиям ты баклан, не более того, и быть тебе в лагере над шестерками начальником, не в авторитете, конечно, но хлеб с маслом обеспечен. Да вот только поедем сейчас мы не в любимую вами кэпэзэ, а прямиком в суд, где глубоко уважаемый всеми нами судья Григорий Яковлевич Головачев отмеряет вам срок по доселе вам неведомой статье «Тунеядство», и через два часа выйдете вы из зала суда чертями, зэками, лишенными всякого авторитета. Воцарилась гробовая тишина. Жигалов продолжал:

– И на этапе спросят, и в лагере спросят: «Ты кто по жизни?», – и надо будет отвечать, а отвечать-то, что? В блатные дорога заказана, а мужики, я уверен, никого из вас к себе не определят. Остается один путь – «нацеплять лахмутину», то есть надевать на руку повязку красную и определяться в актив. Так что я вас правильно назвал, просто вы этого еще не поняли.

После продолжительной паузы начались шушуканья, затем робкие возражения:

– Начальник, неправильно это.

– Это не по понятиям!

– Григорий Яковлевич такого не позволит.

– Может не надо, начальник?

В эту минуту Жигалов сам себе очень нравился, он чувствовал себя на коне:

– А пацанов деревенских, вызванных военкоматом, грабить, последние копейки отнимать, это по понятиям? Да и к тому же вы ведь сами все подписывали, и протоколы, и предупреждения, судья у нас справедливый, отмеряет всем по закону, те, кто ранее не судим, получат условный срок, но только дорога в зону с этой статьей будет закрыта.

Из-за решетчатой двери повеяло грустью и тоской.

– Иван Егорович, ну пошутили и хватит.

– Начальник, ну, правда, не смешно уже.

В этот момент все находящиеся в клетке «автозака» готовы были написать явку с повинной за последние десять лет и подписать документ о сотрудничестве на десять грядущих лет, но Жигалов был непреклонен.

– Я с вами хочу поговорить о другом, как только закончится срок, вы сюда приезжать не торопитесь, обходите стороной, здесь я хозяин – Жигалов Иван Егорович, а в моем лице советская милиция, а в ее лице – советское государство наше. Вы здесь столько напоганили, что места вам здесь не будет! Все, физкульт-привет!

Дело получилось шумным. Кто-то из задержанных даже пытался напасть на конвой, чтобы прикрыться более тяжкой статьей, но конвой был усиленный и давал крепкий, однако «деликатный» отпор.

Лопатин цвел как первый подснежник:

– Ай, да, Ваня! Переиграл! Ай, да шахматист, молодец! Буду ходатайствовать о присвоении очередного звания. А я на пенсию ухожу с чистой совестью перед людьми.

И получил тогда Жигалов не только очередное звание, а еще и благодарность от начальника управления и новенький мотоцикл «Урал» желто-синего цвета, оборудованный сиреной и с надписью «Милиция» на боку.

Иван Егорович чувствовал себя именинником, он шел по своему участку с высоко поднятой головой, как бы всем своим видом говоря: «Вот, люди, живите спокойно, потому что я за вас в ответе». Он прошел от вокзала до автостанции, все везде спокойно. Решил пройтись по парку, и на первой же скамейке наткнулся на пьяного деда Балатона, тот спал сидя, и что-то бормотал под нос. «Вот же, зараза, все настроение испортил, а какой хороший день был, – подумал Жигалов, – ну, ничего, мы и с этим как-нибудь управимся».