Игорь Шпотенко - Рыжий, или Лешке бролес. Лесные братья Прибалтики

Радочка росла крепенькой, здоровенькой деревенской девочкой, которую любили практически все. Братья старались где-то достать вкусности и подарить маленькой сестрёнке за поцелуй. Невестка, сидевшая со своим сыном и пока не работавшая по хозяйству, занималась и воспитанием девочки. К трём годам пара мальцов знала на память несколько местных стихов, умели считать до 10ти, прилично разговаривали. Росли дети хоть и немного избалованными, но послушными. К 5ти годам у маленькой пары появились свои обязанности по хозяйству. Они утром выгоняли стадо гусей к речной заводи, а вечером открывали ворота перед гогочущими возвращающимися птицами и давали им зерно.

Счастье семьи рухнуло в августе 1940 года, когда Литва вошла в состав СССР. Они все были настолько далеки от политики, что по началу ничего и не поняли. Первое время ничего не происходило. Все жили, как и раньше, только на их хутор стал наведываться участковый уполномоченный русский парень совершенно не говорящий по-литовски. Его, как и положено законопослушным гражданам, хорошо всегда принимали и угощали, хотя и говорили на языке жестов. Они–то русского языка не учили, да и не слышали на своем то хуторе. Один раз в закрытые ворота сильно постучали. Костас открыл их и был брошен с силой на землю. Во двор вошла толпа вооруженных людей и стали всё хозяйство описывать. Руководил этим всё тот же участковый, а с ним ещё местный активист, назвавшись председателем колхоза «Новая Литва», совершенно не понимающий ни чего в сельском хозяйстве человек. На глазах у большой семьи тружеников изымали их, годами наработанный, нажитый тяжким трудом и потом инвентарь, косилки, молотилки, выгнали трактор, забрали 6ть лошадей с жеребятами, 9ть голов коров и двух быков, забрали всю птицу, свиней и ягнят. Единственное не догадались искать пасеку, которую на лето вывезли на луг, который Януке ещё со своим отцом нашли на болоте и дорогу туда, через топь, знали только они.

Рада и Янис пытались отнять своего любимого белого ягненка, но милиционер грубо их отшвырнул, после чего девочка упала и зашибла себе коленку. Григонис двинулся было к обидчику маленькой сестры, но отец жестом его остановил. Вся семья с ненавистью стояла и наблюдала за этим беспределом. «Ничего, суки, мы с вами ещё поквитаемся, мрази, слезами и своей кровью умоетесь» прошипел хозяин хутора в след, уходящим с довольными лицами, сборщикам контрибуции. «Будьте вы трижды прокляты». Закрыв ворота Януке сел на скамейку, принесённую одним из сыновей, потер разболевшуюся голову и тихо сказал: «Ну что же выходит пришла пора браться за винтовки. Но сначала берём топоры и лопаты и начинаем рыть схроны в лесу. Видно, что борьба только начинается».

Рано утром вооружившись всем необходимым инструментом и запасом продуктов на два дня, отец с сыновьями отправились в лес на строительство тайного жилья—схронов. Весь предыдущий вечер мужчины горячо обсуждали случившееся, строили планы начала борьбы с агрессором, готовились защищать своё нажитое добро от пришлого люда и местной голытьбы. «Сыны мои» обратился к парням отец: «Необходимо создать организацию для этой борьбы. Думаю, что к нам скоро присоединяться многие обиженные граждане нашей Литвы. Мы не едины. Коммунисты раскулачили свой российский народ и теперь навязывают нам свою идею коллективизации. Мы должны вступать в какие—то колхозы, при этом сдавать туда всё что имеем и станем мы все равны с их слов. Как же так? Я и мои деды с отцом всю жизнь копили, собирали и работали, чтобы Вам, нашим детям всё передать, чтобы Вы жили и наживали для своих детей—наших потомков. А что теперь? Я становлюсь в один ряд с нищим алкашом, которому нечего нести в колхоз, которому я кроме уборки корявящих лепёх не доверял никакой работы, ибо он дурак. Теперь мы с ним ровня? Моё благополучие будет просто так получать мой бывший батрак? Ну уж нет. Этого не будет никогда, пока я жив. Может кто-то из Вас думает иначе?» «Что Вы отец?» возмутились все сыновья сразу: «Мы от Вас никуда, только вместе будем бороться с советами. Выпустим их синюю кровушку в нашу не покорённую землю Великой Литвы.» «Завтра начнём копать первый схрон. Всего на первых порах надо выкопать шесть штук. Один не большой, как наш штаб. Об нём знать будут только мы и ни одна душа более. За тем пять больших схронов, что бы там можно было разместить до 10 человек за один раз. Со спальными местами, местом где готовить пищу, отхожим местом, вентиляцией и, если такая возможность есть—колодцем с водой внутри. Создавать запасы продовольствия и его хранить. В этих схронах будем мы с вами руководить нашими будущими отрядами, но опять же простые бойцы должны знать только свой схрон. Это наша первая с вами, сыны мои, задача. В промежутках между строительством нам надо достать оружие. Для этого организуем нападения на милиционеров и вооружённых активистов. Их самих будем вешать, что бы остальная голытьба не шла к ним на службу».

За разговорами семья, хорошо знавшая местные леса, пришла к старой вырубке не далеко от реки Вянта. Вырубку забросили несколько лет назад. Хорошие деревья попилили и вывезли, а всякий горбыль, тонкие брёвна так и лежали в высокой, давно не кошенной траве. Преимуществом было ещё и то, что в реке было много рыбы, а значит от голода уже никто не умрёт. «Здесь выкопаем наш с Вами штабной схрон» сказал отец и с силой вонзил остриё лопаты в мокрую землю. Мужчины разделись до пояса и взялись за разметку. Вбили колышки и натянули, припасённую с дома, суровую нитку. Первым делом аккуратно сняли травяной наст и сложили его на мокром берегу. Затем, разбившись по парам, стали копать землю влажную, липкую и заполненную корнями трав. Дальше пошло легче. Углубившись на пол метра сели передохнуть. В семье никто не курил. «Мне кажется, что маловат наш штаб» выдал Стасис: «Вот так будет спускная лестница стоять, дальше стол с лавками, по периметру три двухэтажные нары, тут поставим печь и всё, нет места для уборной, надо бы ещё одну комнату распланировать, а отец?» «Да, сынок, тут ты прав, не одну, а две ещё надо, оружие так же надо где-то хранить» Разметили ещё две комнаты и стали рыть.

К вечеру семья углубилась в сырую землю по грудь. Глина шла тяжёлая, с трудом давалась каждая лопата. «Всё, дети мои» сказал отец, когда солнце уже касалась веток леса: «Григонис, сынок, давай-ка налови нам рыбки на ужин, да побольше, а Миндаугас и Костас наварят нам ушицы к ужину» Братья молча пошли выполнять просьбу отца. Стасис тем временем подготовил кострище с треногой под котелок и распалил огонь. Блики огня весело заиграли в наступающей мгле. Григонис не успевал бросать снасть в тёплую августовскую воду реки, казалось, что рыба сама просится в котёл. Жирный подлещик, полосатый окунёк, блестящая плотвичка. За пол часа ведёрко было почти полное. Чистил рыбу сам отец. У него это получалось как-то быстро и чисто. Костас разделил всю рыбу на большую и мелкую. За тем бросил в кипящую воду всю мелочь и пошёл успеть до темна нарвать травы в варево. Он знал травы и умел их находить. Принеся и помыв траву он шумовкой достал сварившуюся мелочь с котла и бросил туда крупу пшена и картофель очищенный, но не резаный. Через некоторое время опустил кусками большую рыбу и немного посолил. Запах от варева стоял по всей поляне. Уже давно стемнело, все вымылись в реке после дня тяжёлого труда и ждали начала ужина. Потянуло вечерней прохладой с реки и появились первые комары. Костас стал разливать похлёбку по мискам, отец резал хлеб и раздавал своим сынам. Семья с удовольствием ужинала. Пять мужчин управились с ужином и повалились у костра спать, утром снова за работу. У костра дежурили по очереди, но старый Януке немного подремав уложил дежурных и стал сам руководить огнём, не давая ему погаснуть, чтобы не застудить своих детей под утренний холодок. Януке любил своих детей, любил каждого, и каждый был ему очень дорог. Он не разбирался, кто старше, кто меньше, если хвалить, то всех сразу, если давать конфеты, то всем одинаково, если наказать, то же всех вместе. Он детей не бил, но его боялись, как огня. Знали тяжесть отцовской руки. Когда—то к ним на хутор забрели цыгане и попытались угнать с ночного лошадей. Януке догнал воров и четверым здоровым мужикам чёрного племени сломал по руке, но в полицию не заявил. Об этом знали все в округе и говорили перешёптываясь. Уже светало, когда глава семьи взял, вычищенный сыном с вечера котёл, набрал в него воды и стал чистить картофель бросая его не резаным в закипающую воду, чтобы молодёжь смогла позавтракать перед тяжёлым очередным днём.