Валерий Кормилицын - Держава том 2

Не заметив предупредительного знака великого князя, Максим Акимович досказал давнюю историю:

– О произошедшем событии в то время много говорили в армии. Правая колонна генерала Власенко, где находился гвардии капитан Романов, была замечена неприятелем и подверглась сильнейшему артиллерийскому обстрелу. Солдаты и офицеры ответным огнём несколько успокоили неприятеля, а рядом с капитаном Романовым взорвалась и завалилась набок пушка.

– Как давеча обер-прокурор Победоносцев, – видя, что жена побледнела от переживаний, пошутил великий князь. – Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, – остановил он разговорившегося генерала. – Главное, мы живы. Жива Россия и жива Москва. Предлагаю выпить за лучший город на земле – Москву, – предложил тост генерал-губернатор.

Аким вновь сморщил лоб, стараясь запомнить: «Но Москву переменю на Петербург», – решил он.

____________________________

В день встречи двух генерал-адьютантов, на Путиловском заводе происходило молебствие по случаю выпуска тысячной пушки.

По воскресному одетые рабочие, стоя рядами в гигантской пушечной мастерской, истово крестили лбы, любуясь созданной их руками трёхдюймовой скорострельной красавицей.

Рядом с помостом, на котором установили именинницу, стояли братья Дришенко.

Двадцатилетний Артём крестился и, увлёкшись службой, временами подпевал диакону.

Его младший брат Герасим, с трудом сдерживая зевоту, крутил головой по сторонам и подмигивал знакомым, мечтая скорее усесться за стол с угощением.

Но служба затянулась.

– Тысячная пушка, выпущенная 24-го ноября 1902года, – прочёл он надпись на щите возле пушки, и тихонько охнул, получив локтем в бок от брата.

– Гераська, не вводи в грех, хоть разок лоб свой окаянный перекрести, – зашептал Артём. – С Обуховского выгнали, дождёсси, и отсюда наладят, – склонился перед подошедшим с иконой в руках батюшкой.

– А я что? – лениво перекрестился Герасим, с трудом удержав зевоту. – Вес 21 пуд 26 фунтов, – зачастил он шёпотом, крестя лоб: «Пусть поп думает, что молитву читаю, – с трудом удержал смех. – Поп – значит, пастырь овец православных, – на этот раз хихикнул он. – Вот и стоим как бараны», – радостно отметил, что служба закончилась, и бросился к столу.

Гремя скамейками, рабочие солидно рассаживались за накрытыми столами.

– Одно только пиво, ни водочки, ни винца, – вздохнул Гераська.

– Зато закуси море… Ешь – не хочу, – уплетал за обе щёки Артём, запивая еду пивом.

Когда, насытившись, и поблагодарив за угощение начальство, толпа расходилась, к братьям подошёл худенький прыщавый очкарик в пальто с бобровым воротником и меховой шапке.

«Ишь, какой справный прикид на очкарике», – позавидовал Гераська.

К его удивлению, прыщавый господин, особо не чинясь, протянул руку и поздоровался с братьями.

– Инженер Муев, – представился он, чётко произнеся первую букву фамилии. – Иосиф Карлович. – И на всякий случай уточнил, – первая буква «М».

– Дришенко Герасим, – солидно пожал протянутую руку. – В серёдке буква «Ш», – тоже уточнил на всякий случай.

Артём молча пожал вялую мягкую ладонь, подумав, чего это понадобилось от них молодому начальнику.

Оглянувшись, инженер произнёс:

– Привет вам, ребята, от Александра Васильевича Шотмана, – сощурив глаза за очками, проследил за реакцией рабочих.

– Как он? – обрадовался Гераська.

«На хрена он нам сдался?» – засопел Артём.

– Всё нормально, – понизил голос Муев. – Работает под другой фамилией на одном из военных заводов, – вновь покрутил головой. – Я больше месяца к вам присматриваюсь, – подёргал прыщавой щекой.

«К девкам бы лучше присматривался, – недовольно нахмурился Артём, – то-то, вся рожа в прыщах».

– Чего на улице мёрзнуть, пойдёмте в чайной посидим, – вытянул руку в сторону заведения.

– Лучше в закусочную, – указал в другую сторону младший Дришенко. – Там антиреснее согрев получится, – сделал тонкий намёк инженеру.

«Анженер всё понял правильно, – разливал водку Герасим, – недаром их столько лет уму-разуму учат».

– Мне чисто символически, – почти свёл большой и указательный пальцы Иосиф Карлович, показывая дозу.

«Вот такой у тебя и есть, потому-то вместо танцев на собрания ходишь», – повеселел Артём, поднимая стакан.

– За демократию, – прошептал тост Муев.

– А по мне, так лучше за трёхдюймовку, – выдвинул встречное предложение Артём. – На Обуховском и вовсе громадные пушки производили.

– Тогда я за девиц выпью, – мигом сглотнул огненную жидкость Герасим и, задохнувшись, долго махал ладонью перед лицом. – Фу-у, – выдохнул воздух. – Крепка царска власть, – лениво взял с тарелки солёный огурец.

Есть не хотелось.

– Крепка, да не совсем, – ухватился за подброшенную тему Муев, подумав, что зря Шотман ребят хвалил. Особенно младшего. Алкоголик какой-то. На баррикады надо идти, а он в закусочную норовит шмыгнуть. – Народ идёт в революцию, чтоб бороться с ненавистным царским режимом, – сделал глоток из стакана и раскашлялся, уронив с носа очки.

«Револьцанер, мать его яти, – хмыкнул Артём, – вон как башкой мотает, аж половину прыщей вместе с очками стряхнул».

Герасим аккуратно врезал инженеру по спине.

От удара у того выпучились близорукие глаза, словно узрел приход революции, но кашель прошёл.

– Легче стало? – наливая в стакан, добродушно поинтересовался Гераська. – Али ещё полечить?

– Легче-е, – просипел Иосиф Карлович, вытирая платком нос, глаза и стёкла очков.

– Да-а, – осоловело глянул на инженера младший из братьев. – Мне про птичку ндравилось, – хотел встать и громко продекламировать, но старший, зная повадки младшего, схватил того за локоть и усадил на расшатанный стул. – И тока гордый буревестник.., – подперев щёки ладонями, зашептал Герасим, – над седой равниной моря.., – сомлев, стал засыпать над столом.

– Совсем братка раскиселился, – подытожил ситуацию Артём.

– Хто-о? Я-я-я? – поднял голову младший. – Неправда-а…

– Царские сатрапы, – зашипел Муев, – произвели аресты наших товарищей в Саратове. Видно, мстят за летнее покушение на харьковского губернатора Оболенского…

– Бей царских сатрапов и заводских мастеро-о-в, – хотел заорать очухавшийся Гераська, но брат придавил его рот ладонью.

– Приятно было познакомиться, – вспомнил вовремя подвернувшуюся вежливую фразу Артём, – но пора пьяного револьцанера домой тащить.

– Вы, ребята, недовольных подыщите, да побеседуем на досуге, – поднимаясь со стула, надел шапку Муев.

– Мне некогда, – сразу отказался Артём. – Добеседовались на Обуховском, – испортил настроение прыщавому интеллигенту.

______________________________________

Георгиевский праздник прошёл торжественно и с огромным патриотическим подъёмом. В городском манеже состоялся парад, в котором приняли участие все части московского гарнизона, а так же все кавалеры ордена Святого Георгия, и все, имеющие знаки отличия военного ордена.