Юрий Иваниченко - Прощание с «Императрицей»

– Турки не смогли бы вовремя перебросить большие силы из европейской части – с их-то транспортными возможностями. Так что прямая польза для нас от провала флотской и десантной операций союзников сомнительна. Хоть и ожидаема: большой десант при отсутствии базы, которая позволила бы союзникам развернуть свои силы, – почти безнадежная затея.

– Увы, всё так, – согласился Сергей Дмитриевич. – Для России неудача Галлипольской экспедиции стала в целом большим бедствием. Последствий этой неудачи мы, полагаю, не в состоянии исправить собственными силами.

– Вы о транспортном обеспечении?

– И о нём тоже. Помимо этого Главная квартира требует отправлять на наш Западный фронт все военные части, кроме настоятельно необходимых для удержания наших завоеваний в Малой Азии и для дальнейшего продвижения в пределах Азиатской Турции.

Гоголем в гулких коридорах Дерябинских казарм Ваське-Варягу (тут чаще, чем где-нибудь, звучала его кличка) походить как-то не довелось. Класс его выпустили досрочно, хоть и на малое время, но как раз, чтобы кольнула иголкой «Георгиевской звезды» сердце Василия какая-то бессмысленная обида: «Эх, как бы ироничен был мой взгляд на блестящие кортики однокашников, мичманов свежей выпечки. С моей-то боевой наградой, самой что ни на есть солдатской, какое сравнение? Тут же суровая окопная правда…»

Он до такой степени измучил старшую сестрицу Варвару, что как-то, клюя носом в пустую («кажется, десятую уже?») чайную чашку за очередным полуночным рассказом героя об этой самой («чтоб её прах побрал!») окопной правде, вдруг подумала Варя: «Надо ему невесту найти, пусть её мучает. Прямо хоть ему легендарную Нелидову из Севастополя выписывай…»

И тут на вручение мичманского кортика прибыла…

Вручение, увы, прошло без особой помпы, но зато не на плацу училища, а в собственном кабинете генерал-квартирмейстера Кронштадта. Наслышан был «чёрный» генерал – знамо от кого! – о геройстве этакого «морского пехотинца» и, как морской чиновник первого класса, право имел.

Нет, прибыла Нелидова не собственно на вручение, что было бы невозможно в морской крепости первого класса и генеральском кабинете, а прямо на Дворцовую набережную, куда, бороздя серую невскую рябь, прибежал паровой катерок с Андреевским флагом. Пришла сама, хоть и не в одиночку, а с Варварой Ивановой. И теперь нервно как-то поглаживала белой кружевной перчаткой красный гранит парапета.

Сама Нина Нелидова! Та самая соседка по даче, к которой, когда та была ещё гимназисткой младших классов, они – Васька и Мишка – поклялись не приближаться и не отзываться, даже если позовёт (протокол героико-спасательных исключений прилагался), дабы не разрушать суровой мужской дружбы и товарищества.

Каким чудом Васька не свалился за борт катерка – он сам не понял, но вполне взял себя в руки, пока сошёл на берег, и сказал, чётко бросив двуперстие к козырьку:

– А меня в ногу ранили…

– Боже! – уставилась на его ногу Нелидова из-под чёрной вуалетки.

Впрочем, не на ту.

– И в руку, – тотчас подсказала находчивая Варя.

– И в руку, – как-то не сразу подтвердил мичман Василий Иванов (младший), утирая двуперстием обильный пот под козырьком…

И даже простил Нелидовой вечером, когда уже они вместе пошли в «Крео» на фильму «Кинжал и роза», то, что «кинжал» (суть, морской кортик) Нелидова находила куда более романтичным, чем его невзрачную «розу». А «роза» – то – петличный знак георгиевского кавалера!

Времени, чтобы прояснить девушке сиё простодушное заблуждение, у мичмана было немного. Согласно предписанию его ждали Севастополь и Черноморский флот, служба в Минном отряде. Как бы не под началом старшего брата.

Перевод был как раз в компетенции генерала, Кронштадтского знакомца дядюшки Алексея Ивановича, но Васька об этой «странности» счастливо не знал.

А вот с переездом всё оказалось не так просто и не так скоро…

Как-то раз, и весьма некстати, пожаловал мичман Василий Иванович Иванов на Сенатскую, в кабинет дядюшки, Алексея Ивановича, статского советника.

А там проходило небольшое совещание несколько не по профилю дипломатической разведки, но, впрочем, кто может точно сказать, что нужно, а что нет разведчику, озабоченному судьбами отечества?

И услыхал вдруг Василий Иванов, новорождённый мичман, нечто для его оттопыренных ушей не предназначенное, хотя в принципе и не должен был услышать, и напротив, должен был «глухой тетерей» прикинуться. Тем более что и дядя Алексей Иванович, статский советник и, как Ваське мечталось (и небезосновательно), «серый кардинал» русской дипломатической разведки, выставил, как положено, племянника за дверь с приходом фельдъегеря из «Морского технического комитета».

Трудно сказать, не был ли завербован здешний кот британской разведкой, что было бы даже понятно, исходя из самого его имени Уинстон. Точными сведениями никто в министерстве не располагал, хоть и видели неоднократно, как предательски он трётся о ноги посла Его Величества мистера Бьюкенена, нередкого гостя в МИДе. Но за фотосъёмкой секретных документов никто его (раскормленного чёрного кота) никогда не заставал. Лежит себе, бывало, на самых что ни есть «top secret» и ухом не ведёт, только жмурится хитро зелёным глазом.

Так что наверняка без всяких таких иудиных побуждений отворил министерский котище тяжёлую дубовую дверь дворцовой высоты – а что ему, откормленному на довоенных деликатесах, та дверь?

Открыл и прошествовал в кабинет, задрав хвост паровозной трубой, что твой литерный, невзирая на все предубеждения военной поры и всякую там конфиденциальность.

А Васька подле образовавшейся щели воленс-ноленс услышал:

– Постановка мин подводным заградителем не станет уже, конечно, сюрпризом для немцев, как прежде, – философски заметил дядюшка, шурша картами.

– Да они и тогда не сильно-то удивились, – ворчливо возразил кто-то, Ваське незнакомый, из Морского ведомства. – И мины повсплывали после шторма, обозначив постановку.

– …И знали уже, что есть у нас такое чудо-юдо, что может тишком мины метать не в воду, а из воды, – нехотя поддакнул статский советник и даже добавил справедливости ради: – Знали-то ещё с момента закладки на «Навале». Быстро всё из Николаева до Берлина дотекает. Но я сейчас не об этом…

Алексей Иванович задумчиво убрал огромную чёрную кляксу кота с чертежа:

– Ну, не вышло большого фурора из подводного минного заградителя…

– Единственного в мире на сей момент, – ревниво вставил представитель Морского ведомства.

– Единственного, да, – рассеянно повторил статский советник. – И это важно. Потому что некоторые достоинства «Краба» по-прежнему остаются уникальными…