Борис Цеханович - Горячий 41-й год

А сейчас прошу вас за стол. Перекусим и выпьем за будущее сотрудничество.

* * *

Курт Зейдель спокойно закурил сигарету, откинулся на спинку удобного кресла и по-хозяйски подумал: – Надо будет потом забрать в свой кабинет…, – и сквозь выпущенный дым, оценивающе посмотрел на сидящего по другую сторону стола русского.

Чуть выше среднего роста, крепкий телом, располагающее, открытое русское лицо. Чувствует себя несколько скованно перед немецким офицером, но сдержанные движения и взгляд выдаёт довольно решительного человека. Одет хоть и в костюме с хорошо подобранным галстуком, но в целом довольно скучновато. А так он понравился Курту, но обер-лейтенант решил не выдавать своего впечатления и сыграть по жёсткому варианту, чтобы толкнуть русского на большее откровение и крепко ему вбить в мозги, что хоть он и будет бургомистром, единственные хозяева здесь это немцы.

– Господин…, – Курт прекрасно запомнил имя отчество посетителя, но сознательно потянул, ээээ…

– Тимохин Сергей Константинович, господин обер-лейтенант. – Почтительно подсказал русский.

– Да, да. Господин Тимохин, буду откровенен. В данный момент у меня очень мало времени и я надеялся, что приняв вас, быстро решу вопрос с постом бургомистра и также с частью вопросов, который будет решать бургомистр. А что я слышу….? У меня на приёме большевик, коммунист, который честно и добросовестно работал на Советскую власть. И сейчас он пытается меня уверить, что также честно и добросовестно будет работать на Великую Германию…. Не верю…., и не получается поверить. Поэтому, я сейчас вызову солдат и мы вас отдадим в другие руки, а они пусть разбираются с какой целью вы пытаетесь втереться к нам в доверие, – Курт сделал вид, что потянулся к колокольчику, заменяющий кнопку вызова, но остановил свою руку, увидев как русский слегка побледнел и, всё же сохраняя достоинство, протестующее поднял руку.

– Господин обер-лейтенант…., давайте пока не будем вызывать конвой, а я попытаюсь объяснить причины, по которым искренне пришёл к вам.

– Хорошо, господин Тимохин, у вас есть ещё несколько минут. Попробуйте убедить меня в своей искренности. Не сумеете, через полчаса, вас будут допрашивать уже в другом кабинете. Очень больно будут допрашивать. Прошу…

Тимохин секунд на двадцать задумался, а потом вполне толково и логично стал разъяснять свою позицию.

– Господин обер-лейтенант. Что такое государственная власть? – Риторически задал он вопрос и сам тут же поспешно ответил, развивая мысль, – А это инструмент, с помощью которого мыслящий, энергичный, стремящий к новым высотам человек может достигнуть более высоких горизонтов и благ. И тут не важно: то ли это царская власть, то ли Советская, то ли, извините, государственная власть Великой Германии…

– Смело, смело, господин Тимохин…, – поощрил Зейдель.

– Так вот, – ободрённый доброжелательным тоном немецкого офицера, Тимохин продолжил уже более уверенно, – господин, обер-лейтенант. Мне совершенно безразлична Советская власть. Я также добросовестно работал бы и при другой власти. Скажу даже больше, она меня не обижала, не устраивала на меня гонения и не ущемляла. Также же я знаю, чтобы добиться высокого положения при любой власти надо много, добросовестно и честно работать. Да.., при этом можно немного что-то и урвать уже и себе от власти. Но это должно быть в разумных пределах и размерах. В Советской России существовало две ветви власти. Одна – это партийная. У нас в районе существовал районный комитет партии во главе с первым секретарём. Это основная власть, которая давала указания что делать и как. А также под её контролем было всё. Там работали настоящие коммунисты, которые задавали тон во всей жизни. Власть райкома пронизывала все слои общества, как по вертикали, так и по горизонтали и её решения по любому вопросу – были окончательны. А вторая ветвь власти – это исполнительная. Вот я и работал в исполкоме: то есть в исполнительном комитете, который исполнял указания райкома. Только исполнял. Инициатива была наказуема. Здесь тоже была власть, но чисто номинальная и только в своей исполнительной вертикали. И я был только исполнителем. Но хорошим исполнителем.

Теперь насчёт моего членства в партии. Да…, я был коммунистом. И как здравомыслящий человек понимал, что не будучи коммунистом – не смогу занять достойное место в обществе и во властной вертикали. Поэтому вступил в партию. Да.., выступал на партийных собраниях, голосовал за решения партии, клеймил и поддерживал. Да…, это было и это были такие правила игры. Зато я работал, имел хоть и небольшую – но власть. Имел достаток и мог вполне нормально обеспечить свою семью. В этом с чисто житейской точки зрения ничего преступного и зазорного для Великой Германии нет.

И последнее. Думаю, что назначение на пост бургомистра бывшего коммуниста, представителя Советской исполнительной власти ещё больше укрепит в сознании простых русских людей, что с Советской властью покончено.

Тимохин замолчал и, достав белоснежный носовой платок, не скрываясь, вытер испарину на лбу.

Что ж Зейдель был доволен. Тимохин, несмотря на то, что был не шуточно напуган его демаршем, сумел скрыть испуг и достойно выйти из щекотливой ситуации.

– Знаете, господин Тимохин, а вы убедили меня. Думаю, что и пришли вы не с пустыми руками.

– Да, господин обер-лейтенант. Не с пустыми. Так как моя бывшая должность предполагала активные разъезды по району и широкие знакомства в самых различных слоях населения – я знаю людей и люди меня тоже знают. Здесь у меня список людей, готовых занять руководящие должности в городской управе. Создать новую милицию и возглавить её. Посмотрите. – Тимохин протянул через стол лист бумаги.

Зейдель взял его и пробежал взглядом по ничего не говорящему ему списку людей и поднял глаза на сидевшего будущего бургомистра: – Первое: не милицию, а полицию. Второе: через два часа все эти люди должны быть здесь. Я их хочу посмотреть и послушать.

Курт постучал ногтём по списку: – Тут тоже коммунисты есть?

– Да, господин обер-лейтенант, они придерживаются примерно таких же взглядов, как и у меня. Только в отличие от меня, они имеют обиды на Советскую власть.

– Поясните, господин Тимохин.

– Некоторые из них считают, что Советская власть обошла их должностями.

– Хорошо, разберёмся. Если они мне понравятся – через три часа вы будете бургомистром со всеми вытекающими отсюда полномочиями. Выполняйте.

Дождавшись, когда Тимохин вышел из здания, Курт поднялся из-за стола, вышел из кабинета и, пройдя по широкому, но не длинному коридору, зашёл в кабинет Краузе на противоположном конце второго этажа.