Мариам Ибрагимова - Полковник Яковлев. Ученый на старте

Терпеливо, но неотступно проводила работу секция при детской комнате милиции, ведя воспитательные беседы индивидуально с каждым подростком. В помощь работникам милиции привлекли комсомольцев, старшеклассников, студентов техникумов и училищ. Десятки юношей и девушек в вечернее время патрулировали улицы у кинотеатров, в парках, скверах, клубах, на танцевальных площадках. Каждый вечер следили за тем, чтобы подростки позже восьми часов вечера не оставались вне дома. Специальная секция общественного совета работала с заявлениями, письмами, сигналами родителей. Благодаря упорству и настойчивости Николая Андреевича Яковлева в городе снизились правонарушения, а детская преступность была сведена на нет.

Газета «Правда» в 1964 году писала: «В Кисловодске действует совет по работе с детьми, его возглавляет офицер запаса Николай Андреевич Яковлев. К работе с детьми здесь привлечено более трёх тысяч общественников. Среди родителей ведётся широкая пропаганда педагогических знаний».

Имея огромный актив помощников, Николай Андреевич не имел рабочего кабинета, и не для отдыха – ибо он не сидел на месте, – а хотя бы для хранения тех документов, с которыми приходилось работать ему и председателям секций. Правда, при детской комнате милиции ему выделили стол и полку в шкафу для хранения папок, но этого было недостаточно даже для одной секции.

Яковлеву приходилось многие практические вопросы решать в местных органах власти. Настойчивый, неугомонный, он требовал безотлагательного выполнения поставленных задач, доказывая, что досаждает им не в личных интересах. Как все независимые люди, он позволял себе выказывать недовольство и кое-кого критиковать. Однажды молодая руководящая особа, больше похожая на манекенщицу из журнала мод, с ехидцей заметила Яковлеву, что он не в меру старателен и мешает ей работать… Медики утверждают, что слово лечит. Но слово и ранит. А брошенные в лицо ветерана слова чиновницы сделали своё коварное дело. В тот же день с приступом сердечной боли, подскочившим давлением крови Яковлева увезли в больницу Николай Андреевич не пролежал в стационаре положенного при таком заболевании времени и, почувствовав себя лучше, выписался. Однако улучшение самочувствия было относительным. В день выписки у автобусной остановки он ощутил, как немеют рука и нога. Это был односторонний криз вследствие спазма сосудов мозга. Мой герой снова слёг и долго ещё находился на постельном режиме в домашних условиях.

Дела, начатые им и блестяще проводимые в течение многих лет, постепенно стали предавать забвению. Слух о болезни Николая Андреевича дошёл и до меня. Знала, что помочь ему восстановить здоровье трудно, а помимо лекарств ветерану необходима моральная поддержка, участие, добрые слова.

Накануне тридцатилетия Победы над фашистской Германией я написала о нём заметку в краевую газету, причём Николай Андреевич не знал, что я пишу о нём. Сделала это умышленно, ибо полной уверенности в том, что заметку опубликуют, не имела. Не найдя её среди публикаций в праздник Победы, я была огорчена и, конечно же, подумала о том, что правильно сделала, не поставив в известность ветерана.

Однако зарисовка, к общей радости, была напечатана, но только 16 мая. На другой день Николай Андреевич позвонил мне, выразил благодарность, а затем пришёл ко мне на работу, и мы долго с ним беседовали. В тот день я сделала ему комплекс исследований крови. Результаты не радовали. Да и по внешнему виду можно было сказать, что Николай Андреевич тяжело болен и медленно угасает.

В последнее время он почти не выходил из дому. Приступы болей в сердце участились, повысилось давление крови, но он не роптал, хотел жить и боролся с недугом силой воли. Искренне бывал рад, когда я заходила к нему, сразу преображался. Мы усаживались за столик на открытой веранде, обращённой в сад, и беседовали. Обстановка в его доме была располагающей, простой – ни дорогих ковров, ни хрусталя, ни блеска полированной мебели, какие встречаешь у заведующих магазинами или базами. Там всё выставлено на обозрение, даже тиснённые золотом тома книг, превращённые в бутафорию.

Библиотека у Николая Андреевича была небольшая, книги самые необходимые для работы – прошлой и настоящей. Стояли на дешёвенькой этажерке рядом с железной кроватью и вручную сработанным столом, заваленным бумагами и газетами.

Но более всего мне нравились четвероногие обитатели дома. Три собаки разных пород, приветливые и ласковые. Даже Муха, похожая на немецкую овчарку, отличалась добродушным нравом. Кит, степенный на вид, предпочитал дружбу с вертлявой собачкой Динкой. Неугомонный ягнёнок всё время бегал за хозяйкой дома, которая кормила его молоком из бутылки с соской. Рыжая курица королевской породы из соседнего двора предпочитала проводить время во дворе Яковлевых и вместе с другими обитателями вертелась возле хозяев, когда те усаживались за стол. Только птенец сойки с перебитым крылом, сидящий в клетке рядом с будкой Мухи, не мог составить компанию остальным.

Николай Андреевич любил вспоминать прошлое, разумеется, если собеседник был интересный. Я чувствовала, что он радовался моим визитам, и отметила, с каким увлечением он рассказывал, а я с не меньшим любопытством слушала его. Однажды спросила его:

– Николай Андреевич, вам удалось прочитать новую книгу Карпова об опальном генерале Петрове?

– Да. Великолепную характеристику дал он своему герою как человеку и профессионалу, как военспецу.

Героизм русских солдат в отдельности и целых войсковых подразделений трогает до слёз.

– Это так. В тот вечер, когда я читала главу о падении Севастополя, о трагедии, постигшей последних защитников Херсона – безоружных, измученных тяжёлыми боями, голодом, жаждой, прижатых врагом к безнадёжной стихии моря, – я не могла уснуть.

– У Карпова, бесспорно, большая и добрая душа. Во имя торжества правды и справедливости он сумел воскресить имя генерала, человека трагической судьбы. Презирая смерть, генерал остался верен своему народу. Я словно живого вижу генерала на наблюдательном пункте, разглядывающего в бинокль немецкие укрепления. – Яковлев смолк, в его красивых глазах появились слёзы. – Ведь что вызывает уважение, Мариам, писатель дал блестящий анализ операции «Эдельвейс». Я впервые узнал, что за осуществление операции взялся сам Гитлер, который, к счастью, провалил её. А всё благодаря героизму, граничащему с безумием, наших солдат, готовых на самопожертвование в ходе священной войны. Враг был коварен, а главное, силён. Кто знает историю германорусской войны 1914 года, в особенности истоки «дранг нах Остен» кайзеровской Германии, на основе которого выпестован немецкий фашизм, также стремившийся к мировому господству, тот всё-таки скажет: «Ефрейтор есть ефрейтор, в отличие от образованного императора, унаследовавшего от тевтонских предков постулаты рыцарства». А кто такой Шикльгрубер?