Митри Кибек - Герои без вести не пропадают

— О, не говорите так! — воскликнул Нордау. — Мы тоже не собираемся, а иногда по пьянке ляпнешь такое… Узнай об этом сам фюрер — костей не соберешь. И у вас может сорваться что-нибудь с языка, тогда уж эти негодяи вас не пожалеют.

Предостережение было излишне. Соколов и без того понимал, что Планк окружил его всевозможными подонками, работающими на абвер.

В хуторе Сепатовского их встретили три негодяя, о которых говорил Нордау. Соколова он представил им как верного союзника немцев, который пользуется полным доверием у полковника Планка, а поэтому заслуживает большого уважения и приказал во всем беспрекословно повиноваться ему. Предатели рассыпались перед новым начальником мелким бесом.

Комендант абвергруппы стал собираться в обратный путь…

— Как вы полагаете, следует мне чистосердечно рас сказать шефу о ночных похождениях или лучше скрыть? — спросил он на прощание у своего неожиданного «друга».

— Советы давать не могу. Но если бы я рассказывал начальству о всех своих проделках, думаю, давно бы лежал в сырой земле…

— Вы правы! — обрадовался капитан такой поддержке. — Я тоже не скажу шефу ни слова. А там будь что будет…

До момента стимулированного нападения на колонну военнопленных оставалось три часа, и Соколов решил получше познакомиться со своими будущими «помощниками». Он пригласил их на завтрак, где они и разговорились. Юманов оказался среди них старшим и по возрасту, и по званию. Еще в начале первой мировой войны он сдался немцам в плен и до девятнадцатого года прожил в Германии, работая у богатого торговца то кучером, то дворником, а в последнее время даже продавцом. В плену, же научился говорить по-немецки. Возвратившись домой, сначала спекулировал промышленными товарами, а в период нэпа открыл собственную бакалейную лавку. В тридцатом году его раскулачили. С тех пор он возненавидел советскую власть лютой ненавистью и, когда в сорок первом году началась война, при первой же возможности перебежал на сторону немцев. С тех пор служит фашистам верой и правдой, чего и сам не скрывает.

Второго, звали Шалтайкиным. Этот когда-то работал преподавателем истории в педагогическом техникуме, но за националистические выпады был исключен из партии и снят с работы. Пришлось ему переквалифицироваться в бухгалтеры. Попав в армию по мобилизации, он сначала служил казначеем полка, но потом сдался в плен и стал платным осведомителем гестапо в различных лагерях военнопленных. Планк выпросил его у гестапо для засылки к советским партизанам, а теперь передал Соколову для использования в качестве помощника в фальшивом партизанском отряде.

Фамилия третьего была Шашков. До войны он вместе с матерью — научным работником — жил в городе. После окончания средней школы два года подряд пытался поступить в институт, но с треском проваливался на экзаменах. На работу же не устраивался, сидел на шее у матери и пьянствовал вместе с другими великовозрастными дармоедами. Денег не хватало, он связался с воровской шайкой. Как раз в это время мать выиграла по займу крупную сумму. Он решил похитить у матери облигацию, но та заметила, завязалась борьба, и он ударом ножа перерезал у матери сонную артерию, та скончалась, а сын-убийца, захватив с собой облигацию, уехал на Западную Украину. Очутившись на временно оккупированной территории, он поступил на службу в немецкую полицию, а оттуда попал к полковнику Планку.

Соколов рассказал им биографию капитана Астахова, за которого он выдавал себя. Преступная жизнь этого выродка у слушателей вызвала восхищение, а его карьера — зависть.

Ровно в назначенное время Соколов привел их к развилке дорог, где было намечено Планком место для засады. Вскоре на дороге показалась колонна военнопленных. Шли они под конвоем немецких солдат и одного из офицеров абвера. Свернув с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к хутору Сепатовского, начальник конвоя устроил привал. Усталые люди сразу же повалились на землю, а конвоиры собрались в голове колонны, но, как только загремели выстрелы, все они, отстреливаясь из автоматов и бросая гранаты, быстро отступили в лес. Соколов и его «помощники», прекратив преследование, подошли к военнопленным, объявили, что они — партизаны, и повели на «свою базу». При опросе все освобожденные изъявили желание поступить в партизанский отряд. Тогда им выдали специально подготовленное старое оружие.

Так был создан партизанский отряд, который, по мысли шефа абвергруппы 505, должен был помочь ему завершить операцию по плану «Финдлинг» и в то же время надолго поссорить поляков с их союзниками — русскими.

Приближался момент решающей схватки между советскими партизанами и абвергруппой 505. После встречи с Соколовым на своей городской квартире Яничек немедленно выехал на партизанскую базу, передал Турханову записку Марианны и рассказал о деятельности своего друга у полковника Планка. Теперь Турханову стали понятны все детали плана «Финдлинг». Полковник немедленно сообщил об этом в Штаб партизанского движения. Ответ поступил в тот же день. Генерал Барсуков рекомендовал нанести удар по абвергруппе вместе с подразделениями Армии Людовой, а если удастся, то привлечь и силы Армии Крайовой, в частности батальон Тадеуша Бохеньского.

По просьбе Турханова Адам Краковский в тот же вечер устроил ему встречу с поручиком Бохеньским. Ссылаясь на приказ командующего Армией Крайовой генерала Бора, [19] Подпольная кличка генерала Бур-Коморовского, главнокомандующего Армией Крайовой запрещающего заключать любые, временные или постоянные, союзы с другими силами Сопротивления, этот офицер сразу же отказался от совместных действий против немцев. Турханов рассказал ему о весьма опасном положении, в котором находились его мать и сестра, но и это не помогло. Только прочитав записку Марианны, он согласился через подпольную газету сообщить о своей «смерти», чтобы ввести в заблуждение немцев. Таким образом, вся тяжесть операции по ликвидации «Осиного гнезда» легла на Интернациональный отряд советских партизан и батальон Армии Людовой. В ожидании дальнейших сообщений Соколова было решено сосредоточить по одной роте в лесах, в непосредственной близости от имения графа Бохеньского. Туда же перенес свой НП Турханов, который должен был непосредственно руководить боем.

Руководство абвергруппы тоже не сидело сложа руки. Через свою агентуру они распространили слух о появлении крупного отряда под командованием советского капитана Астахова, а чтобы этот слух имел какое-то основание, по приказанию Планка на дорогах вблизи хутора Сепатовского взорвали два старых, давно списанных танка и подожгли несколько таких же негодных грузовиков со всякой рухлядью. Кроме того, по просьбе шефа абвергруппы летчики перенесли свои учебные занятия в лес возле деревни Бохеньки, что должно было создать впечатление, будто немцы ведут ожесточенные бои с отрядом Астахова, применяя даже авиацию.