Роберт Кэрсон - Ныряющие в темноту

Многие ныряльщики еще должны были ждать по два-три часа, чтобы выветрился азот, и они не могли идти в воду до наступления темноты. Нэгл не был готов физически к тому, чтобы нырять. Оставалось всего четыре-пять кандидатов.

Бреннан покачал головой.

"Парень уже мертв, — сказал он Чаттертону. — Я не хочу заработать кессонку или потеряться, чтобы помочь мертвому парню. Я и так чуть не захлебнулся из-за паники Скибински и сократил время декомпрессии. Течение теперь усилилось. Я ничего не могу сделать для этого парня. Я рисковать не буду".

Чаттертон не мог послать Робертса обратно на глубину. Скибински был эмоционально подавлен. Вперед вышли Джон Хилдеманн и Марк Макмэйхон. Они прочешут песок. Сначала пойдет Хилдеманн, поскольку он был единственным из ныряльщиков, кто еще не погружался. Если потребуется, за ним пойдет Макмэйхон.

На дне Хилдеманн прикрепил стробоскопический фонарь к якорному канату. Видимость была около тридцати футов. Течение проносилось вокруг него. Он отпустил немного длины троса. Он шел по дуге и осматривал океанское дно. Он был абсолютно один. Проклятая зелень воды становилась все жутче с каждым его шагом. Он нашел какие-то деревянные обломки, но больше ничего.

Следующим был Макмэйхон. Он привязал свой ориентационный трос к верхней части корпуса затонувшей субмарины, затем стал медленно отходить спиной вперед, отматывая сорок футов троса, и не отрывая взгляда от подлодки. Когда трос натянулся, он начал прочесывание, зависая на высоте в десять футов над океанским дном и увеличивая таким образом угол обзора. Ничего. Он отпустил еще двадцать футов и поплыл дальше по течению. Затонувшее судно превратилось в неясную тень, потом исчезло из виду. Теперь, куда бы он ни посмотрел, он видел только грязную зеленую воду, белые частицы, летящие по диагонали, и свой белый трос диаметром в одну восьмую дюйма, уходящий в темноту. Никакого тела. "Африканские барабаны" застучали громче. Он отпустил еще двадцать пять футов троса.

Из песка выскочил краб и заговорил с ним. "Иди дальше, Марк, — сказал краб. — Иди дальше, парень".

Макмэйхон был поражен. Он прекратил прочесывание и присмотрелся лучше. Из песка выныривали новые крабы и манили его своими клешнями. Все они в совершенстве изъяснялись по-английски. "Сюда, Марк, сюда, — говорили они. — Иди дальше…"

Макмэйхон думал, надо ли идти за крабами. Он глубоко вздохнул и начал говорить сам с собой. "Надо отсюда выбираться, — сказал он. — Со мной разговаривают крабы. Когда с тобой начинает говорить краб — пора домой".

На борту Макмэйхон сказал ныряльщикам, что вернулся ни с чем. К этому времени Фелдмана могло отнести миль на пять от судна. Приближались сумерки. Ужасно было оставлять погибшего пловца, это будет ударом для семьи. Но Чаттертон и Нэгл больше ничего не могли сделать. "Если мы продолжим поиски, погибнет кто-то еще", — произнес Чаттертон. Он и Нэгл приняли решение поднять якорь и идти назад к берегу.

В рулевой рубке Нэгл связался по радио с береговой охраной и сообщил о гибели ныряльщика. Было четыре часа дня, прошло пять часов с того момента, как он узнал о смерти Фелдмана. Когда из береговой охраны спросили его, почему не сообщили раньше, он ответил, что был занят, доставая остальных ныряльщиков из воды и организуя подводные поиски. Когда его спросили о месте, где произошел несчастный случай, он дал им приблизительные координаты, в радиусе нескольких квадратных миль вокруг места крушения подлодки, чтобы не позволить любителям поживиться за чужой счет (особенно Белинде) забрать то, что по праву принадлежит "Искателю".

Береговая охрана приказала Нэглу идти в Манаскван, Нью-Джерси, где, как они сказали, его будут ждать на причале. Пятичасовое плавание прошло в печальном спокойствии. Кое-кто из ныряльщиков пытался утешить Скибински, утверждая, что тот сделал для друга все, что мог. Многие размышляли о том, что могло послужить причиной несчастья. Все сходились во мнении, что у Фелдмана был глубоководный обморок — нередко встречающаяся внезапная потеря сознания, поражающая подводных пловцов по причинам, которых наука пока объяснить не может.

"Искатель" прибыл на пункт береговой охраны США в бухте Манаскван примерно в десять вечера. Каждого, кто находился на борту, приглашали в кабинет и просили писать объяснения по поводу несчастного случая, потом отпускали. По дороге домой этой ночью Скибински вспоминал разговор с Фелдманом за обедом, накануне вечером. Они обсуждали предстоящий рейс. Кто будет с ними, что они могут найти, принадлежность субмарины и особенно то, как они были счастливы, что у них есть такая возможность.

Ни с того ни с сего Фелдман произнес: "Когда придет время умирать, я хочу, чтобы это произошло во время погружения, потому что я это чертовски люблю". Теперь, приближаясь к дому, Скибински полез в бумажник за телефонным номером. На заправке «Экссон» он позвонил Бадди, близкому другу Фелдмана, и сообщил ему плохую новость.

Большинство ныряльщиков звонили женам и подругам уже с причала и сообщали о том, что случилось с Фелдманом. Они делали это для того, чтобы их женщины знали, что с ними самими все в порядке, и еще потому, что им нужно было, чтобы кто-то встречал их, когда они вернутся домой.

Бреннан вернулся после полуночи. После того как его девушка заснула, он позвонил Ричи Колеру. На этот раз он не стал изображать итальянский акцент и говорить с другом загадками.

— Ричи, дружище, это Кевин. Случилось что-то ужасное.

Голос Бреннана звучал настолько глухо, что Колер едва узнал его.

— Который час, Кевин?

— Ты знаешь Фелдмана?

— Нет, кто это?

— Он мертв.

— Кто такой Фелдман?

— Партнер Пола. Он погиб. Вот так, Ричи…

— Кевин, что стряслось? Давай сначала и медленно расскажи, что там произошло.

Бреннан смог выдавить из себя лишь основные детали.

— Это все, Ричи. Позвоню тебе завтра и расскажу подробно.

Колер повесил трубку. Он очень расстроился из-за погибшего ныряльщика. Но когда он ложился спать, его начала преследовать одна мысль, которая не оставляла его до самого утра: он должен заменить Фелдмана во время следующей экспедиции.

Бреннан позвонил на следующий день и поведал Колеру всю историю. После этого Колер говорил с ним откровенно: у обоих был крепкий характер, и они были по-бруклински прямы друг с другом.

— Кевин, ты должен помочь мне попасть на борт.

— Знаю, Ричи. Я поговорю сегодня с Биллом.

В этот день Бреннан обрадовал Колера. Нэглу идея показалась великолепной. Колер был опытным, крепким и упорным, одним из лучших искателей кораблекрушений на Восточном побережье. Он с головой погрузился в историю Второй мировой войны, разбирался в немецких документах и трофеях. В коварной глубине он чувствовал себя, как дома. И он не погибнет: это было последнее, чего хотел Нэгл после несчастного случая с Фелдманом.