Эллио Витторини - Люди и нелюди

— А не Эль-Пасо? — спросил Эн-2.

— Нет, Эль-Пасо — это перевал. Перевал в горах.

— А что это еще значит?

— Есть еще такой город в штате Нью-Мексико.

— А еще?

— А еще есть такой человек, которого Франко приговорил к смерти.

— Ребята, — сказал своим людям Эн-2, — сдается мне, он из наших. Но все-таки не спускайте с него глаз, пока я не вернусь.

Десять минут спустя люди, которые ехали в одной машине с Эль-Пасо, курили мексиканские сигареты и смеялись. А в другой машине разглагольствовал Сын Божий:

— Он всегда говорит: «Гм». Ни за что бы не подумал, что он из наших. Я бы меньше удивился, если бы оказалось, что кантон Блут из наших. — А потом он добавил: — Впрочем, может, и Блут из наших.

Машины шли по валу, который тянется от Римских ворот до Виджентинских, и по дороге подобрали тех четверых, что ожидали дома у Кориолано. Потом они разъехались. Одна поехала дальше к воротам Людовика, а оттуда по проспекту Италии — прямо в тот квартал, где жил новый председатель трибунала, другая сразу же свернула с вала и по внешним улицам направилась к проспекту Порта Витториа.

В лунном свете стояли на каждом перекрестке усиленные патрули — на всех улицах, что вели от внутреннего кольца Навильо к внешнему кольцу бастионов между Римскими и Венецианскими воротами; с половины двенадцатого легковые машины и грузовики то и дело сновали мимо патрульных, которые громко разговаривали, курили, смеялись, иногда стреляли в воздух или перекликались с улицы на улицу: «Эй, Гордини?» — «Эй, Лунарди!» — «Ау, Пьетро!» — «Шмидт!» — «Римершмидт!»

В многочисленных камерах тюрьмы Сан-Витторе, отведенных политическим, заключенные не спали: все знали, что сегодня собирается трибунал, чтобы выбрать из их числа сорок человек, которые будут отправлены на Спортивную Арену и расстреляны еще до рассвета; и все прислушивались к отдаленному шуму и, стоя в оконных нишах, вглядывались в лунную ночь.

А снаружи слышны были выкрики:

— Три!

— Пять!

— Четыре!

— Девять!

— Семь!

— Девять!

— Четыре!

Это играли в пальцы на переднем дворе тюрьмы Сан-Витторе. И на Ларго Аугусто, по другую сторону кольца, возле ворот Витториа, такие же голоса принялись выкрикивать те же числа.

— Светло, хоть газету читай, — произнес один голос.

— Можно поиграть в карты, — послышалось в ответ.

— Лучше в кости, — отозвался третий голос.

— У кого есть колода карт? — спросил первый. — Или пара костей?

— Давайте играть в пальцы, — предложил четвертый.

Двое сели на корточки и начали выставлять вперед растопыренные пальцы рук.

— Пять!

— Четыре!

— Девять!

— Четыре!

— Пять!

— Девять!

— Семь!

Большая машина, похожая на десятки других шмыгавших мимо машин, сделала крутой вираж и затормозила возле патруля. В ней виднелись лица и стволы автоматов. Тот, чье лицо маячило справа от баранки, спросил холодно и спокойно из-за опущенного стекла у людей, игравших в пальцы:

— У вас здесь все в порядке?

Игроки встали на ноги. Они стояли в смущении и не отвечали. Потом один из них — сержант — проговорил:

— Все в порядке, господин комендант.

Во время последующего разговора голос того, кого назвали комендантом, становился все более раздраженным, а тон сержанта — все более виноватым.

— Так что вы тут делаете? Кто вам приказал стоять тут?

— Командир приказал, господин комендант.

— Но ведь все уже проехали! Разве еще не все проехали?

— Так точно, господин комендант. Все проехали.

— Так что же вы тут стоите? Не было приказа здесь стоять! Где этот ваш командир?

— На мотоцикле объезжает патрули, господин комендант.

— А вы тут расположились, как цыгане табором. Не было приказа стоять здесь!

Машина тронулась и уехала, никто так и не сказал, что же, собственно, приказано, но солдаты, человек пятнадцать, предпочли убраться с Ларго Аугусто. Они пошли без всякой цели, как оплеванные, направляясь в сторону Верцьеры, и возле церквушки Сан-Бернардино-алле-Осса встретили еще один патруль, который спускался вниз.

— Пошли, пошли, — окликнул встречных сержант, — не было приказа здесь стоять.

Оба патруля зашагали вместе, без всякой цели, в сторону Главного Госпиталя.

А машина поехала вниз, в сторону ворот Витториа.

У выезда из короткого переулка, где находился комитет района Корридони, ополченцы, державшие там караул, — часть из них сидела в кузове грузовика, часть сошла на землю, — пели и насвистывали. Вдруг они увидели, как подъехавшая машина, сердито затормозив, остановилась и кто-то, высунув голову из окошка, потребовал офицера:

— Кто здесь офицер? Пусть подойдет офицер!

Прибежал лейтенант.

— Это вы? У вас люди песни распевают, а вы хоть бы хны! Как вы смеете так распускать своих людей?

Лейтенант извинился, и полсотни ополченцев вокруг сразу умолкли.

— Почему вы здесь стоите? Сейчас все уже там, в доме. Кто вам велел стоять здесь?

— Командир сказал…

— Какой командир? Черный Пес? Скажите ему от моего имени, что он заслуживает своей клички.

— Слушаюсь, господин комендант…

— Пусть отдает приказы своей команде. Вы что, не из НРГ? [13] Национальная республиканская гвардия. Не было приказа здесь стоять!

— Слушаюсь, господин комиссар!

Машина двинулась дальше, а лейтенант подал своим людям знак — всем сесть в грузовик.

— Куда ехать? — спросил шофер.

— Эх! — сказал лейтенант. — Поехали патрулировать бульвары!

На площади Пяти Дней у ворот Витториа человек на мотоцикле, в широкополой шляпе, заметил, как грузовик покатил по бульвару в сторону Монфорте, пустился за ним в погоню, поравнялся с ним.

— Куда?

Большой автомобиль, ехавший навстречу, пересек трамвайные пути, остановился на таком расстоянии, чтобы с грузовика могли услышать…

— Кто вас сюда послал? — крикнули с автомобиля.

— Комиссар полиции! По-моему, это был комиссар, — ответил лейтенант.

Во встречной машине кто-то громко заговорил по-немецки:

— Sag ihnen, daβ es kein Questore gibt… Und frage, von welcher Seite es weggefahren ist… [14] Скажи им, что никакого комиссара нет… И спроси, откуда они выехали… (нем.).

— Комиссар? — закричал первый голос. — Какой еще комиссар? Убили немецкого офицера, а теперь удирают. Куда они поехали?

За трамвайными путями грузовик с вооруженными людьми мчался к Римским воротам, и, несмотря на все окрики и приказы, он так и не остановился.

— Машина шла к Римским воротам, — сказал человек на мотоцикле. — Я ее встретил.

— Dann weiter! [15] Поехали! (нем.). — крикнул немец в автомобиле.

— Езжайте назад, — приказал итальянец. — Дайте нам двоих людей и езжайте по бульварам. Мы берем на себя бастионы.