Эллио Витторини - Люди и нелюди

В 1938–1939 годах флорентийский журнал «Леттература» печатал из номера в номер новую повесть Витторини, одно из лучших его произведений — «Сицилианские беседы». Опубликование этой повести вызвало громадный резонанс в самых широких слоях итальянского общества. «Сицилианские беседы» — произведение очень важное, и для того, чтобы разобраться в моральных и идейных позициях Витторини, с которыми читатели столкнулись в романе «Люди и нелюди», надо прежде поговорить о «Сицилианских беседах».

Сюжет этой повести предельно прост, фабулы в обычном понимании просто нет, рассказ ведется от лица Сильвестро — сицилианца, переехавшего в Северную Италию. Он рабочий, типограф; в силу личных, семейных обстоятельств ему надо на несколько дней поехать в Сицилию, где он давно не был. В душе Сильвестро — печаль и гнев, хотя он и не говорит из-за чего. Ему кажется, что род человеческий погиб. Ему кажется, что и сам он ни одного дня не прожил по-настоящему, не ел хлеба, не пил вина, не знает, что правда и что ложь, что надо утверждать, что — отрицать. Время действия не обозначено, во всей повести ни разу не встречается слово «фашизм», нет никаких прямых указаний на то, что происходит в стране, но атмосфера времени передана тонкими поэтическими средствами.

Повесть написана скупо, сжато, предельно простым языком. Это тоже не живопись, а графика, и производит очень сильное впечатление. Витторини показывает условия человеческого существования, которые вызывают чувство безысходности и глубокой печали: беспросветная нужда, туберкулез, малярия, выжженная земля. При этом никакого авторского нажима, никаких красивых фраз; просто скорбь и братское сочувствие — писатель словно не отделяет себя от людей, о которых он говорит. Но Витторини пошел гораздо дальше: один из его персонажей, которому писатель сознательно не дал имени, подчеркнув тем самым его значение, произносит очень важные и ответственные слова о том, что существуют «иные обязанности», «иной долг». Вспомним, что повесть была написана во времена фашизма и — поневоле — эзоповским языком. Конечно, это зашифровано, но в условиях фашизма не могло быть воспринято иначе, как откровенный политический намек. И намек был понят и услышан. Тема «иного долга», «иных обязанностей» то приглушеннее, то явственней звучит во всей повести как лейтмотив.

В «Сицилианских беседах» с абсолютной ясностью проявляется гуманистическое кредо Витторини. Писатель понимает, что возникло новое сознание, начинается — скоро начнется — новая историческая Эноха. Он верит в человека, признающего наличие «иных обязанностей» как абсолютного нравственного императива.

Многие итальянские общественные деятели свидетельствуют, что «Сицилианские беседы» в самом начале сороковых годов сыграли совершенно особую роль в формировании антифашистского общественного мнения. Когда же в 1943 году повесть была переведена на французский язык и вышла в Брюсселе, в бельгийской печати Сопротивления было сказано: «К нам пришла из фашистской страны антифашистская книга, крик скорби и протеста всех угнетенных». Несомненно, что эта книга Элио Витторини оказала сильнейшее влияние на формирование идеологии итальянского и — как свидетельствуют бельгийцы — не только итальянского движения Сопротивления.

После всего сказанного представляется естественным и закономерным дальнейший путь Витторини — его личное, прямое участие в Сопротивлении. Известие о падении Муссолини застало его в Милане; на следующий день Витторини и товарищи, собравшиеся у него на квартире, чтобы подготовить издание экстренного номера подпольной газеты «Унита», были арестованы. После освобождения (многих освободили 8 сентября) Витторини ушел в глубокое подполье. Ему приходилось совершать опасные поездки для налаживания связей с антифашистами других городов оккупированной территории, он делал все, что ему поручали, но, естественно, особенно много сил отдавал нелегальной печати. Друзья вспоминают, как беспечно, чтобы не вызывать подозрений, и как бесстрашно разъезжал Витторини на своем велосипеде по миланским улицам — из одной типографии в другую. Рабочие тайком набирали и передавали ему отдельные свинцовые строчки текста, а потом Витторини вместе с другими товарищами верстал из них брошюры и листовки.

Мы не знаем, какие именно материалы печатал Витторини в эти месяцы, но, сопоставляя даты и данные, имеющиеся в книгах о Сопротивлении, легко можем предположить, что среди них было обращение коммунистической партии к итальянскому народу: «Самый благородный и самый прекрасный поступок, который только может совершить сегодня каждый итальянец, — это взять винтовку и пойти сражаться против немцев и их подлых приспешников — итальянских фашистов. Только с оружием в руках перед лицом врага мы можем еще почувствовать себя людьми и защитить свое человеческое достоинство. Пусть, быть может, будут велики жертвы — тем большим будет благо, которое мы вновь обретем, — независимость и свобода».

Во многих страницах романа «Люди и нелюди» мы слышим эту же самую интонацию — благородную, боевую, бескомпромиссную: «наносить больше ударов, удар за ударом, пока мы не оглушим их; не давать им времени осуществить репрессии». И описание трупов, валяющихся на улицах, и расстрелы заложников (у нацистов был свой счет, своя страшная арифметика: десять итальянцев за одного немца — они были столь методичны в своей бухгалтерии убийц и палачей), и образы подпольщиков, нарисованные так лаконично и выразительно. И то, чему учат мертвецы. Очень важно для понимания идейного смысла романа Витторини авторское рассуждение о том, почему простые, добрые и мирные люди, лично даже никем не обиженные, шли в подполье:

«У каждого из них была семья: тюфяк, на котором им хотелось бы спать, посуда, из которой им хотелось бы есть, женщина, с которой им хотелось бы не разлучаться. И их стремления почти что не простирались дальше этого, и вокруг этого вертелись их разговоры.

Но почему же они боролись?

Почему они жили, как звери под облавой, и каждый день рисковали жизнью? Почему спали, засунув под подушку револьвер? Почему бросали гранаты, убивали?»

И еще — о партизанах: «Почему они, не будучи жестокими, убивают? Почему, оставаясь простыми и мирными, они борются? Почему, если ничто их не принуждает, они вступили в смертельный поединок и ведут его до конца?»

Итак, мы подходим к важнейшему моменту: к тому, как ставит и как решает в своем творчестве Элио Витторини самую главную для него, как писателя-гуманиста, проблему добра и зла. Еще в «Сицилианских беседах» оформилась своеобразная концепция Витторини. Существуют две человеческие породы: люди и нелюди, — «может быть, не всякий человек есть человек, и не весь род людской есть род людской». Тема «оскорбленного человека», «обиды, нанесенной миру», присутствует и в «Сицилианских беседах» и в других произведениях Витторини, которых мы сейчас не касаемся, и в романе: