Альберт Зарипов - Партай-геноссе

Мы по-прежнему ехали в густом облаке пыли. Боевая машина качалась из стороны в сторону. Прапорщик Акименко, как самый главный объект нашего внимания, сидел на своём месте, прикрыв рукой глаза… В принципе, всё было спокойно…

Но ведь когда-то эта безмятежность возникшей ситуации могла закончиться. Будь то короткая остановка или же более длительный привал. И Бадодя решил действовать дальше…

Видимо, он уже успел обдумать то, как же следует избежать возникших проблем с расстёгиванием двух внутренних клапанов. И он добился своего!.. Всего лишь раздвинув эти клапана в противоположные стороны. И в образовавшуюся щель выглянула заветная крышка канистры!

Это была уже половина дела!.. Но до полной победы оставалась неразрешённой очень важная задача: Как же нам напиться воды из неподвижной канистры? Первой мыслью была сущая элементарщина — открутить крышку и припасть ртом к горловине. Но мы всё время находились в движении. И при таком манёвре мы рано или поздно всё же привлекли бы внимание обладателя рюкзака… Или толкнув его плечом, или пошевелив канистру слишком сильно. Да и воды в ней ведь не по самое горлышко… И языки наши не вытянутся в длинную трубочку… Этому ведь нас не обучали…

А потому я в отчаянии оглянулся назад на корму боевой машины, где в пространстве между башней и Це Вешкой размещались солдатские рюкзаки с боекомплектами. На наше счастье из одного РД торчал кончик «Родничка». Сквозь полиэтиленовую упаковку так спасительно проглядывала голубая трубка, что я даже закусил изнутри губу… Ведь это было именно то, что и требовалось нам с Володей!..

Я осторожно перебрался на корму брони, выдернул «Родничок» из чьего-то рюкзака и с большим нетерпением разорвал полиэтиленовую упаковку. В общем-то, это был обычный армейский фильтр под названием «Родничок», предназначенный для употребления воды из практически любых источников. И данное устройство было самым простейшим фильтром. То есть обыкновенная трубка голубого цвета, внутри которой размещался специальный волокнистый вкладыш, пропускающий сквозь себя только воду… Но именно в нём, то есть во вкладыше мы сейчас и не нуждались.

Я осторожно выкрутил нижнюю часть «Родничка» в виде дренажной пробки с многочисленными мелкими отверстиями, затем вытряхнул наружу сам фильтр и запустил им в пустыню Регистан. Во время всех этих действий я краешком глаза всё же следил за товарищем прапорщиком, но тот по-прежнему сидел, уткнувшись лицом в свою ладошку. Значит, всё пока что было нормально… И можно было действовать дальше… Ведь в моих руках оказалась простая полая трубка длиной в тридцать или тридцать пять сантиметров.

Затем я вернулся на своё место на башне. К этому моменту Вовка уже умудрился незаметно открутить крышку канистры. Вот я передал боевому другу спасительную трубку. Он осторожно опустил один конец в горловину канистры… Огляделся по сторонам как ни в чём не бывало… Да и припал губами к «Родничку»…

Я сидел на своём месте как влитой… Чтобы товарищ прапорщик не заподозрил ничего плохого для себя лично. И вместе с тем я искоса наблюдал за Бадодей… Который всё пил и пил… Пил и пил… Время, как мне показалось, застыло на одном месте… И каждая секунда длилась нескончаемой вечностью… И вовсе не потому, что Вовка мог бы выпить всё содержимое этой канистры. Просто я переживал за благополучный исход всей этой операции… Поскольку она могла в любой момент окончиться полным провалом… И тогда моя жажда останется только лишь моей жаждой… Особо нестерпимой в случае краха…

Но вот разведчик Агапеев всё-таки оторвался от «Родничка»… Настал и мой черёд поучаствовать в нехорошем деле. Однако в этот миг раздумывать было уже слишком поздно… Да я и не раздумывал… А попросту присосался через «Родничок» к канистре с водой… Чья бы она ни была…

Большими и судорожными глотками я втягивал в себя прохладную воду… И всё остальное в мире перестало для меня существовать… Сейчас была только вода… И я, жадно глотающий эту воду… И больше ничего!

Наконец-то мой желудок наполнился по самую завязку… Последние глотки я делал уже с большим трудом. И всё же пришлось оторваться… С огромным сожалением и с явной неохотой… Однако всё хорошее в жизни всегда имеет привычку заканчиваться… Увы, но это так.

И я вновь выпрямился. Всё-таки не отрывая глаз от чёрной горловины заветной канистры. Но Володя уже накрыл её крышкой, которую и принялся закручивать аккуратными движениями. Затем он расправил внутренние клапана. После чего бережно застегнул верхний… И разве что не погладил грубый брезент ласковой своей ладонью…

Я уже выбросил ненужный теперь «Родничок» в пустыню. Операция прошла очень даже успешно, и нам следовало замести все следы своей причастности. Напоследок мы обменялись гордыми и торжествующими взглядами… Мол, как ни была невыполнима эта задача, но всё-таки мы с ней справились. И внутри нас теперь бултыхалось по несколько литров прохладной водички… Литра так по два или три… Не меньше…

И следующий час я пребывал в каком-то сладостном упоении… Или даже в опьянении. Пусть выпитая вода теперь выходила из меня в виде лёгкой испарины, но всё же на какое-то время чувство сильной жажды меня не мучило. И это было восхитительно!..

Через час или полтора группа остановилась на привал. Настало время обеда. Я в числе первых спрыгнул с брони и стал деловито заниматься всякими хозяйственными делами. В это время прапорщик Акименко неспешно обтряхивался от пыли, стоя возле пушки. Но вот он собрался вниз и взялся правой рукой за лямку рюкзака… В данную секунду старшину будто пронзила молния!.. Он замер… А потом… Всё ещё не веря своим ощущениям неожиданной лёгкости РД… Акименко поднял рюкзак повыше и даже потряс им в воздухе… Затем ещё несколько раз… Однако предчувствия его не обманули… Расстегнув все клапана и открутив крышку, прапорщик Акименко заглянул внутрь канистры и буквально остолбенел… Непередаваемая гамма всевозможных эмоций тут же пронеслась по его худощавому лицу… И мне даже стало его очень жаль…

Но мне сейчас следовало заниматься другими делами, нежели исподтишка разглядывать донельзя огорчённого прапора. Тем более что он принялся внимательно всматриваться в каждого нашего солдата…

— Агапеев! — сердито обратился я к Бадоде. — Ну, чего ты тут варишься? Бери брезент и тащи его на ту сторону брони!

Однако мой напарник отрицательно покачал головой:

— Не-а! Я один не смогу! Ещё кто-то нужен.

Краем глаза я уловил то, что в эту самую минуту старшина Акименко пристально изучает именно нас обоих. Но следовало не подавать никакого вида…

— Ах, ты… Е-пе-ре-сэ-тэ! — возмущался я. — Пошли! Вдвоём потащим.