Альберт Зарипов - Партай-геноссе

— Отставить разговорчики! — приказал Веселков и тут же крикнул механику. — Лукачина, вперёд! Туда же, откуда мы и приехали!

Механик дал газу и боевая машина понеслась вперёд будто птица. Ведь ехать по ровнёхонькой поверхности твёрдокаменного такыра — это самое милое дело во всём Афганистане. Хочешь — направо, хочешь — налево, а хочешь — круги наяривай любые… Красота!

Через несколько минут караван остался далеко позади. Когда броня подъехала к подножию холмов, механики сбавили скорость и переключились на пониженные передачи.

— Иваныч! — обратился старшина роты к командиру нашей группы. — Что ты думаешь по этому каравану?

Веселков ещё раз оглянулся назад и с некоторой долей огорчённости высказал свои мысли.

— Успели спрятать. Они нас ещё тогда слышали, когда эти охотнички со всех стволов лупили по джейранам. Потом мы минут пятнадцать стояли с той стороны холмов. И только потом мы поднялись на гряду. Так что у них было в запасе минут сорок-пятьдесят. Вот так-то!

Было хорошо видно то, что командир группы очень уж сильно переживал из-за всего случившегося. И джейранов упустили, и долгожданный караван прошляпили. Ведь если бы не беспорядочная стрельба со второй БМПешки по убегающим животным, то наша броня на пониженной передаче заползла наверх без лишнего шума. И тогда мы застали бы караванщиков почти врасплох. Они, конечно же, попытались бы припрятать оружие, но сделали бы это в большой спешке. Да и у нас на виду. А значит, шанс обнаружить припрятанное всё-таки оставался…

Но, увы… Мы его упустили. А всё из-за чего? Вернее, из-за кого? В первую очередь был виноват сам командир группы. Который разрешил товарищу майору ехать первым. Таким образом, командир подразделения по своей собственной воле утратил надлежащий контроль за половиной своего личного состава. Это для товарища майора всё происходящее является своеобразной прогулкой… Афганской экзотикой! А для всех нас это была тяжёлая и изматывающая работа.

Вот и сейчас… Боевая машина пехоты тяжело взбиралась вверх по склону. Каждый разведчик старался удержаться за любую выступающую деталь БМПешки, чтобы ненароком не свалиться с брони. А для товарища прапорщика это было каким-то развлечением, и он при первой же возможности стал докучать Коле Малому. Боевая машина как раз сейчас попала на более-менее пологий склон.

— Малый! — обратился Акименко к солдату с самой невинной миной на лице. — Ну, ты хоть покажи мне…

Микола покосился на старшину и всё же уточнил:

— А что показать?

— Ну, деньги афганские! — с наглой наивностью произнёс прапор. — Как они хоть выглядят?

— А я почём знаю! — чуть не взорвался эмоциями разведчик Малый. — Что вы их ни разу не видели?

— Нет конечно! — безаппелляционно отпарировал тёзка Николай, но в прапорщицком звании. — Откуда?

Однако хмельницкий разведчик Микола быстренько успокоился и говорил весьма аргументировано:

— Вот когда в Лашкарёвку приедем, тогда я вам покажу одну «афганю». Она у меня в тумбочке валяется. Если захотите, то могу и подарить её вам. Чтобы у вас хоть какая-то память об Афганистане осталась!

Наступила долгая и томительная пауза… Вообще-то Малый почти всегда ведёт себя очень спокойно и даже дружелюбно. А тут на него что-то нашло… Раз в его ответе очень отчётливо слышна была плохо скрытая издёвка. Но, как говорится, каков привет, таков и ответ… Нечего было прапору умничать и докапываться до борзых наших фазанов. Видать, очень уж сильно разозлило Малого и недавнее поведение алчного караванщика, и незамедлительно проведённое дознание со следствием… А тут ещё одна напасть объявилась…

Товарищ прапорщик, наверное, и сам понял то, что слегка оказался не прав. Больше он не лез с неуместными расспросами и неподходящими просьбами. И, таким образом, возникшая пауза продлилась ещё дольше…

Мы наконец-то перевалили через холмы и спустились к пескам. Командир выдал механику направление дальнейшего движения, и боевая машина советской пехоты принялась утюжить нетронутую целину афганской пустыни. Веселков искал новые караванные тропы… По которым день и ночь шастают тяжело гружённые оружием верблюды, лошади, буйволы и ослы. Словом, все вьючные животные… Окромя ездовых собак и одомашненных слонов.

А через час мощный двигатель нашей БМП-2 стал чихать и фыркать. Лука матерился и нервничал, но ничего не помогало. Вскоре двигатель заглох. Несколько попыток завести его так и закончились неудачей.

— Посмотри-ка уровень топлива! — распорядился Веселков. — Что-то здесь странное.

Наш механик-водитель забурился внутрь десантного отделения и несколько минут возился с имуществом, которое завалило шкалу с показаниями уровня топлива. Вскоре Лука вылез наружу…

— Соляры нет вообще! — сказал он помертвевшим голосом. — Всё пусто!

Старший лейтенант Веселков сначала присвистнул от внезапно нахлынувшего удивления, а затем стал сердито отчитывать механика-водителя Лукачину, который и упустил из виду ежедневный контроль за расходом горючего.

— А что я?! — отнекивался солдат. — Там всё десантное отделение завалено рюкзаками, масксетями и спальниками. Туда даже поверх них пролезть трудно!

— Надо было из башни, — сердился командир. — Если из десанта не получается, то изнутри башни надо было попробовать. Я же тебя каждый вечер спрашивал: «Сколько топлива осталось?» А ты мне что говорил? «Всё нормально, товарищ старшнант! Ещё хватает! Чуть больше полбака — чуток меньше полбака…» Вот и доездился!.. Смирнов! А у тебя сколько солярки осталось?

А рядовой Вовочка сидел на краю люка своей БМПешки и внимательно слушал всё. Однако вопрос нашего старшего лейтенанта застал Смирнова почти врасплох.

Маленький механик-водитель замер на несколько секунд, но затем признался со всей своей честностью:

— Не знаю, товарищ старшнант.

Командир группы не сдержался и высказался от всего сердца в адрес обоих солдат. Не остановило Веселкова в этом увлекательнейшем занятии даже присутствие всё того же товарища парторга. Который, впрочем, повторно сделал вид, что ничего такого особенного тут не происходит.

Затем смирновская БМПешка взяла на буксир нашу броню. Ехали мы очень осторожно, чтобы не оборвались троса. Направление движения было строго на север. То есть на Лашкарёвку. Ни о каких караванных путях и тропах теперь не могло быть и речи.

А ещё через три-четыре километра стал чихать и кашлять двигатель второй боевой машины. Движение было моментально остановлено. Через несколько минут выяснилось второе ужасное обстоятельство — закончилось топливо и на смирновской БМПешке.

— Ну, что я говорил, товарищ старшнант?! — с некоторой долей внутреннего облегчения произнёс Лука. — Обе машины были заправлены под горлышко!.. И никакого перерасхода нет!.. Солярка кончилась у нас обоих почти одновременно. Мы же по этой пустыне куролесили так, что…