Альберт Зарипов - Партай-геноссе

— А вы кому поручили контролировать ваш рюкзак? — вполне резонно спросил командир группы.

— Веселков! — завопил парторг. — Да вы что? У вас в группе нужно каждую вещь охранять? От своих же солдат?

Тут товарищ старший лейтенант Веселков почуял очень уж серьёзную опасность, нависшую над его служебной карьерой, а потому стал объясняться более предметно:

— Зачем охранять?! Просто… В нашей армии каждое имущество должно быть за кем-то закреплено. За солдатом или сержантом… А бесхозным имущество быть не должно.

Ну, разумеется… Такой деловито-хозяйский подход командира нашей группы совершенно не устроил товарища майора, и он принялся вопить далее… Что его солдат-фотограф лично наливал чистейшую воду в новенькие фляжки… Что затем доверху набитый этой тарой рюкзак был доставлен в расположение первой роты и благополучно загружен в правое десантное отделение второй БМПешки… Что перед непосредственным выездом из пункта постоянной дислокации он, то есть товарищ майор, собственноручно убедился в целостности и сохранности своего водяного запаса… А теперь эти новенькие фляжки, полученные им на складе, валяются пустые и грязные на полу… На загаженном и мерзком полу… А это значит только одно!.. Что рюкзак с водой действительно существовал… И всего лишь два-три дня назад подвергся полнейшему разграблению, а новенькие фляги — изуверскому надругательству… И эдакое варварство могли сотворить только солдаты…

— Слышите, товарищ старший лейтенант?! — надрывался партийный босс. — Ваши солдаты! Товарищ Веселков… А вы тут… Выясняйте и разбирайтесь!.. Кто всё это сотворил…

Все эти крики мы слушали молча… С флегматично угрюмыми, а то и попросту с отстраненными выражениями наших лиц. Ведь, как говорится, поезд уже давным-давно ушел, и что-либо изменить уже не имелось абсолютно никакой возможности. И вся эта драгоценнейшая водичка уже испарилась самым натуральным образом. Большая её часть, конечно же, в виде солёного солдатского пота… А значительно меньшая — слабенькой струйкой в песочек… Так что… Товарищ майор спохватился слишком уж поздно…

Но ведь именно сейчас у партийного организатора появилась великолепнейшая возможность хоть чуток побыть в шкуре военнослужащих срочной службы… Получающих в сутки всего по полтора литра питьевой воды… И экономящих эту воду так, что в глазах порой появлялись чёрные пятна… Вместо чёткого изображения… И на виду у которых парторг с наслаждением плескался по утрам…

А я стоял на самом правом фланге нашего строя и мысленно проклинал свою замкомвзводовскую рачительность… Ведь именно из-за неё, то есть вследствие тайной надежды на благополучную подмену по возвращению… То есть оставить в нашей группе практически нулёвые фляги, а старые и потрёпанные сдать на склад под прикрытием неприкасаемой личности парторга… На это шансы ещё имелись, однако нынешнее наше положение казалось мне крайне невыгодным… Ведь пустые фляги, что валялись на полу десанта, более чем очевидно подтверждали причастность личного состава к персональной трагедии товарища майора… Никто нас за это дело, конечно же, не расстреляет, но разбирательство может начаться прямо здесь и сейчас, а продолжиться уже в самом батальоне… Но до ППД было около пятисот километров… А здесь… Самое страшное наказание в данную минуту могло выглядеть как сокращение каждому солдату его ежесуточной порции воды…

Хотя… В цистерне осталось на данный момент совсем ничего… Ну, литров пятьдесят… Или шестьдесят. Не больше. И это на нас — двадцать три человека.

Все эти мысли проносились в моей головушке быстрым роем, и, тем не менее, я продолжал отслеживать ситуацию… Которая, увы… Но складывалась пока что не в нашу солдатскую пользу. Только что Болотский закончил свой очередной нагоняй в адрес командира группы, недвусмысленно угрожая ему всеми видами существующих в армии наказаний. Весёлый выслушал всё это словоизвержение со своим привычно невозмутимым видом и всё же пообещал парторгу лично провести служебное расследование, после чего тут же отправился его исполнять…

«Э-э-эх-х… — тоскливо думал я, глядя на приближающегося ко мне командира группы. — Надо было приказать, чтобы все закопали свои фляги… Да с рюкзаком этим хреновым. И всё было б шито-крыто! Никто не видел, никто ничего не знает. И доказательств нет никаких…»

Тем временем напротив моей персоны остановился сам «товарищ Веселков», как именовал теперь взводного парторг. И именно с меня был начат допрос всего личного состава нашей многострадальной разведгруппы Љ613… Ведь я являлся заместителем командира группы, а потому моё законное место — на самом правом фланге строя. И расследование началось именно с меня…

— Младший сержант Зарипов! — обратился ко мне командир, строго глядя мне в глаза. — Вы не видели этот рюкзак с водой, когда его загружали в десант?

— Никак нет, товарищ старшнант, — ответил я, так и не отведя своего взора с командира группы. — Не видел.

Но обвести вокруг пальца, да ещё и на такой элементарной мякине «товарища Веселкова» не имелось абсолютно никакой возможности. Вследствие чего мой допрос продолжился…

— А где вы находились в то время, когда солдат принёс этот рюкзак?

Мой прямой и непосредственный военачальник по-прежнему смотрел мне в глаза, и я даже растерялся…

— Да не знаю я! — ответил я с предельной искренностью. — Может, в ружпарке, а может, и на складе РАВ… Или на водокачке… На продскладе… Я же не сидел на одном месте, а имущество получал… И откуда я знаю, когда этот рюкзак принесли?!

К моей великой радости, старший лейтенант лишь удовлетворенно кивнул головой, после чего сделал шаг вправо и приступил к опросу «рядового Сальникова». Я больненько так закусил изнутри щёку, чтобы сохранить на своём лице гримасу обиженной добродетели… Ведь в метре за Веселковым стоял сам товарищ майор, который очень уж внимательно следил за ответной реакцией допрашиваемого солдата. Именно поэтому приходилось терпеть небольшие неприятности…

На наше всеобщее счастье, командир группы, переходя от одного солдата к другому, задавал всё те же два вопроса: «видел или нет», а также «где находился в тот момент» и так далее… И все солдаты отвечали очень отрицательно и при этом твёрдо смотрели в глаза Веселкова и Болотского… Вот они дошли до крайнего левофлангового Билыка… Помурыжили его уже набившими оскомину двумя вопросами… Витёк выстоял… И первая шеренга дружно сделала шаг вперёд, выполняя команду Веселкова и освобождая ему же место для допроса солдат из второй шеренги.

Для себя лично я отметил несомненную заслугу командира группы в таком благоприятном исходе служебного расследования. Ведь я действительно не видел ни солдата-фотографа, ни этот чёртов рюкзак в момент загрузки. Да и остальные мои сотоварищи тоже не могли являться свидетелями данного эпизода. Поскольку охрану нашей брони тогда осуществляли те бойцы, которые на выход не отправлялись… А потому по этим двум вопросам с нас все взятки, как каламбурится, очень даже были гладки… А вот по другим животрепещущим аспектам… То бишь по вопросам в лоб: «брали фляги с водой или нет?», «пили чужую воду или нет?»… Вот тут-то мы и могли «поплыть» в твёрдости ответов и виновато «забегать» глазками…