Альберт Зарипов - Партай-геноссе

И думалось мне в эту минуту то, что и вопрос Абдуллы, и ответ Веселкова сейчас прозвучали персонально для товарища майора… Чтобы тот спустился со своих партийных высот на нашу грешную землю… Чтобы не претендовал на что-то большее, чем все остальные…

И такое поведение старшего лейтенанта Веселкова показалось всем разведчикам очень правильным, а главное — справедливым… Ведь Це Вешка была у всех на виду и каждый солдат теперь мог контролировать расход драгоценной влаги…

Хоть мы и получали до сегодняшнего утра по одной фляге воды на каждого бойца, то есть по полтора литра на нос… Что вообще-то являлось четвёртой частью от ежедневной нормы водопотребления… Это всего-навсего двадцать пять процентов от установленной врачами Мин Здрава СССР дозы!.. То теперь прежняя порция урезалась ровно наполовину и суточное потребление воды отныне составляло семьсот пятьдесят грамм на человека… Это по 31 грамму в час… А если быть предельно точным, то по тридцать одной целой и двадцать пять сотых грамма на шестьдесят минут… И если уж окончательно стать занудой, то приблизительно по полграмма в минуту.

Но все мы отлично понимали, что это должно было произойти… Ведь запас воды сократился до катастрофического минимума…

Вот так… Настали наши тяжкие времена.

Скандальное утро, лишь за малым не переросшее в вооружённое восстание… Словом, оно благополучно закончилось. Как и было объявлено командиром группы, на каждую пару солдат было налито по одной полуторалитровой фляге. После этой процедуры все бойцы разбрелись по своим местам. Неотвратимый наступал палящий полдень… И хотя до самого пика жары ещё оставалось несколько часов, но жаркое дыхание пустыни становилось всё горячее и нестерпимее…

Потекли тягучие минуты, которые очень медленно… Можно сказать, изнуряюще медленно складывались в томительную бесконечность одного часа. Затем мука напряжённого ожидания повторялась ещё один циферблатный круг… И вновь минутная стрелка выматывающее долго кралась к цифре 12… А потом всё повторялось опять…

Жара и жажда… Именно они сейчас стали нашими самыми заклятыми врагами. Не американцы с их агрессивной международной политикой, не западногерманские реваншисты, не японская даже военщина, а уж тем паче затаившиеся неподалёку афганские моджахеды тире душманы… Все эти милитаристы-антисоветчики и народные мстители отодвинулись на задний план, то есть заняли выжидательные позиции во втором эшелоне наступающих на нас неприятельских сил. И главную их ударную мощь теперь представляли два когда-то малозначительных фактора: высокая дневная температура воздуха и неотвратимо уменьшающийся запас нашей воды.

Непрекращающаяся жара теперь доходила до невообразимых ранее температур. Выражение «сорок градусов в тени» сейчас казались нам показателем приятной райской прохлады, которая осталась где-то очень далеко… В недосягаемом нынче пункте постоянной нашей дислокации с трудновыговариваемым названием Лашкаргах. Именно там, возле каморки дежурного по части на затенённой стенке висел термометр, который и пугал зелёную нашу молодёжь своими показаниями. Красненький столбик тогда доползал всего-то до сорока градусов по шкале Цельсия… И хотя данное явление случалось в самый пик дневной жары, всё это не могло нас не шокировать… И одновременно с этим ещё щекотать наши нервишки.

«Ведь температура уже сорок градусов в тени, а мы её почти не замечаем и по-прежнему готовим наши БМПешки к выходу в пустыню…»

Так это было каких-то полторы-две недели назад. Которые сейчас казались такими далёкими-предалёкими… Словно смутные видения из прошлой жизни. Ушедшей от нас окончательно и безвозвратно…

А вот уже в самом эпицентре Страны Песков наши военные дела складывались абсолютно по иному. Здесь уже было совершенно неуместно вспоминать понятие «столько-то градусов в тени». Поскольку отсутствие прямых солнечных лучей почти не снижало окружающую температуру воздуха. Ну, разве что самую малость, да и то под днищем боевой машины пехоты. А в остальном всё было как и везде. Ведь некоторое затишье наступало лишь после захода солнца, а до этого момента знойный афганский ветер беспрестанно перемещал по разным направлениям нескончаемые массы обжигающе-горячего воздуха. Именно тогда и становилось совершенно бессмысленным выражение «сорок с чем-то градусов в тени».

Под палящими лучами солнца к десяти-одиннадцати часам утра раскалялось всё: сыпучий песок и позабытые солдатские тапки, бронированный корпус БМП-2 и неубранное в тень автоматное железо, армейские кружки и алюминиевые котелки с фляжками и ложками.

— Даже воду для чая кипятить не надо! — шутил Коля Малый. — Оставил фляжку металлическую на солнце, и через полчаса кипяток готов!

Неунывающий пулемётчик Билык вторил своему земляку, но несколько по иному поводу.

— Э-эх! — искренне сожалел Виталик. — Надо было в столовой яиц сырых натырить! Сейчас бы яишенку прямо на броне жарили! Вот было бы классно так сфотографироваться. А потом домой отправить…

— Они бы не доехали досюда, — возражал хозяйственный хохол Микола. — Протухли бы от жары. Даже если б в десантном отделении перевозить.

— Я бы их тогда сырыми выпил, — мечтательно закатив глазки, смеялся Билык. — Прямо на ходу… Хоть яйцами бы напился вволю!

Однако Коля Малый придерживался совершенно других гастрономических взглядов, предпочитая исключительно яичницу-глазунью да непременно «з сальцем», то есть с румяными шкварочками. А потому он лишь фыркал пренебрежительно после явно необдуманных высказываний своего напарника.

— Да ни хрена ты не розумиешь в харче! — выговаривал Микола, устраиваясь поудобнее под маскировочной сетью. — И вообще… Не трави мою израненную душу! То змеи тут шастают средь бела дня, то похавать даже нечего… А теперь ещё и вода… На исходе. Дай хоть поспать спокойно!.. Может, что хорошее приснится!

— Ну, ладно… — шутил Виталик. — Пусть тебе приснится шмат сала такой здоровенный! Ты какое хочешь, солёное или копчёное? А может с перцем красным или с чесночком?.. А, Коль? Говори быстрей!.. Пока я не передумал!..

— Уймёшься ты или нет? — сердито ворчал Малый. — У меня уже все слюнки высохли… А тут ты ещё!.. Вот… Крынку бы молока холодного!.. Это было б смачно…

— Да-а… — соглашался с ним Билык, но тут же пытался «сесть на хвост». -Колян!.. Если тебе это действительно приснится, то отлей мне сколько не жалко… Хорошо?..

— Ладно, договорились! — зевая во всю ширь, обещал щедрый хмельницкий парень. — Отолью… Сколько получится.

— Вот спасибо… — бормотал Виталик уже полусонным голосом. — Только не забудь…