Иван Шевцов - Набат

Положив журнал на письменный стол и приняв серьезный деловой вид, он сказал:

- Я только что из министерства. Состоялся разговор на самом высоком уровне. На наш институт, и в частности, на вас, Ядвига Стефановна, и на тебя, Адам Иосифович, возлагаются большие надежды. Нас торопят, и это естественно. Мы работаем над серьезной проблемой. Она касается всех людей. Как говорится в народе - старость не радость. Одним словом, друзья, я доложил руководству министерства, что ученые нашего института вышли на подступы, то есть вплотную подошли к решению этой проблемы века.

В характере Валярчука было что-то от юриста, он любил блеснуть красноречием и часто увлекался. Эту слабость его знали и Куницкий и Ядзя.

И неизвестно, сколько б еще продолжалось "вступительное слово" Михаила Петровича, если б не реплика Куницкого:

- Поспешить - людей насмешить.

Валярчук посмотрел на Куницкого укоризненно и осуждающе и, не найдясь, перевел взгляд на Ядзю, словно ища в ней поддержки. Но Ядзя разделяла реплику заведующего лабораторией, заметила с присущей ей прямотой и откровенностью:

- Я не знаю, Михаил Петрович, кто у нас вышел на подступы, но что касается меня, то подступов, о которых вы доложили министерству, я не вижу. Все очень сложно. Мы имеем дело с орешком, который требует не только усилий, но терпения и времени. Пока что результаты наших экспериментов я не в состоянии считать удовлетворительными или хотя бы обнадеживающими.

От таких слов Ядзи глаза Валярчука недоуменно расширились, а приоткрытый рот так и застыл, точно он хотел что-то сказать, а нужных слов не находилось. Куницкий сморщил пренебрежительную гримасу и, ни на кого не глядя, проворчал что-то непонятное. Непонятно было, кому он возражает - директору или старшему научному сотруднику.

- Но ведь мне Адам Иосифович доложил, что свинка, которой впрыснули вакцину, так сказать, помолодела. Я тебя правильно понял, Адам Иосифович?

- Да, но пока что это единичный случай, - ответил Куницкий, и его скользящий равнодушный взгляд прошелся по Ядзе.

- Дело в том, - снова заговорила Ядзя, - что эта свинка была нездорова. Когда же впрыскивали ей вакцину, она выздоровела.

- Ну и что ж! - воскликнул Валярчук. - Надо продолжать эксперименты, думать, искать.

- Продолжаем, думаем, ищем, - вполголоса обронила Ядзя. Она отлично понимала, что, увлекшись административной и общественной деятельностью, Валярчук потерял интерес к непосредственно научным исследованиям, то призвание ученого-исследователя, избытком которого он и прежде не страдал.

- По-моему, не там ищешь, уважаемая коллега, - с наигранной учтивостью заговорил Куницкий и поднял на Ядзю долгий померкший взгляд. Серое лицо его хранило следы усталости и внутренней тревоги, которая отражалась и в блеклых холодных глазах. Затем он взглянул на Валярчука и пояснил свою мысль: - Ядвига Стефановна переоценивает роль иммунологии в борьбе со старением. В принципе, никто не отрицает положительной и в отдельных случаях эффективной роли защитной системы организма в борьбе с некоторыми болезнями. Это элементарно. Но преждевременная старость - совершенно особый вид недуга, механизм его действия все еще остается загадкой. И мы должны все внимание, весь фокус наших исследований направить именно сюда - на нашу вакцину.

- А иммунологию оставить, если я тебя правильно поняла?

- Если она бесперспективна, то да, - ответил Куницкий и сам почувствовал неубедительность своего ответа, добавил: - Или же на время отложить, чтобы не распылять усилия.

- Я не считаю иммунологию бесперспективной. Напротив, - решительно и твердо сказала Ядзя, с укором посмотрев на Куницкого, и затем, уже в сторону Валярчука, продолжала: - И даже Адам Иосифович, думаю, не станет отрицать, что иммунологическая система участвует в борьбе. Но как, каков ее механизм, мы не знаем. Почему один организм успешно борется с болезнями, ведущими к преждевременной старости и одряхлению организма, - то, что частые болезни старят человека, ускоряют этот процесс, изнашивают организм - это, несомненно, и для меня бесспорно - и побеждает, а другой - нет? Замечено, что, например, нарушение функции вилочковой железы лишает организм способности сопротивляться. Как заставить организм бороться с атаками старости, как усилить и активизировать его защитную систему - вот проблема, над которой, я считаю, мы должны работать. И путь этот не бесперспективен, Адам Иосифович, нет. Сложный, трудный, длительный - да!

Она говорила деловито и в то же время резко и решительно.

Все, что она сказала, для Куницкого не было ни новым, ни неожиданным: между Ядзей и Куницким на эту тему уже не однажды возникали споры, и довольно резкие. Поэтому сейчас она хотела внести ясность для директора института, разъяснить свою позицию и позицию заведующего лабораторией. В то же время оба оппонента понимали, нутром чувствовали, что для Валярчука сейчас не имеет значения их спор, - он ждет положительных результатов, он, возможно, похвастался в министерстве о предполагаемом открытии, а затем, не желая отступать, связал себя необдуманным и нереальным обещанием. Так оно и было.

Выслушав Ядзю, Валярчук вопросительно посмотрел на Куницкого, ожидая от него каких-то обнадеживающих или утешительных слов. Но Куницкий предпочитал угрюмо молчать, натянув на себя маску неуязвимой независимости. Лишь толстые губы его постепенно кривились в ухмылке.

- Хорошо, все, что вы сказали, - хорошо и приемлемо, - вразумляя и как бы подводя итоги этой краткой беседы, заговорил Валярчук. - Вы оба правы. Оба - понимаете? И оба получили Сталинские премии. За что?.. Это вы понимаете? За результаты научных исследований, которые лишь открыли завесу к главной проблеме, подвели к открытию, которое может потрясти человечество. Значит, и премию надо рассматривать как аванс. Вы меня поняли? Как аванс, - повторил он и встал, выпрямился, опустив руки по швам, как солдат по команде "смирно", и продолжая наставительно: - Надо поторапливаться. Опыты, опыты и еще раз опыты. Если нужна помощь дирекции, - говорите, мы сделаем все, что в нашей власти и возможностях. В чем вы нуждаетесь, чего вам не хватает?

- Времени не хватает. А нуждаемся в вашем терпении, - без вызова, с изящной непринужденностью ответила Ядзя и тоже встала, прямая, решительная, сосредоточенная. Ее лучистые ясные глаза смело, без угодливости встретились с начальническим холодным взглядом Валярчука, считавшего своей обязанностью и долгом говорить последнее слово. И он сказал:

- Мое терпение зависит от терпения министра и от ваших успехов. А время поищите. В сутках двадцать четыре часа. И все в вашем распоряжении. Я вас больше не задерживаю.

Ядзя ушла, ничего не сказав. Нервозность Валярчука и холодная отчужденность, граничащая с равнодушием, Куницкого наводили на размышление и оставляли неприятный осадок.