Борис Зубавин - Июньским воскресным днем

— Я гляжу, тебя эта особа здорово заела, — заметил собеседник. — Ловелас несчастный. Пойдем узнаем, не с нами ли она в самом деле летит. Все равно у нас еще уйма времени.

И Лидия Николаевна скоро увидела их в толпе, пересекающих зал, поняла, что они ищут ее, и пошла, ускоряя шаг, в противоположную сторону, к выходу, выбежала, взволнованная и испуганная, на улицу, наняла такси и велела как можно скорее везти ее в город.

Купить билет до Борового, как и предсказывал Герберг, не составило никакого труда. С таким же успехом добралась она и до Чоповичей. Но здесь ее постигла неудача. Визы на выезд не дали, возвращаться в Москву было преступным легкомыслием. Там, в аэропорту, ее, конечно, ждали и разыскивали. Оставалось одно: действовать по обстановке — переходить границу. И немедленно, сегодня же ночью, иначе и эта возможность возвращения во Францию, в Лилль, к Альберто и мальчикам, которые, вероятно, и не подозревают, в какой переплет попала она, даже эта возможность будет утрачена безвозвратно.

Однако она не падала духом и полагала, что ей все-таки повезло: из разговора в подвальчике выяснилось, что в селе Семионово проживает некий Ференц Голомбаш, имеющий опыт перехода границы. Не установить ли контакт с этим Голомбашем? Выть может, он согласится помочь ей за хорошее вознаграждение?

В скверике было по-прежнему жарко и пустынно. Те две смешливые смуглянки, сидевшие на противоположной стороне фонтана, доели свой хлеб с колбасой и, сунув скомканную газету в урну, пошли, болтая и смеясь, в сторону вокзала. Она поднялась и пошла следом за ними, еще не решив, что делать. Просто ей надоело жариться на солнцепеке, и она подумала, что в зале ожидания не так будет жарко. На привокзальной стоянке она увидела знакомое такси. Шофер, улыбаясь, помахал рукой, высунувшись из-за дверцы.

— Скоро поедем обратно? — крикнул он.

Она подошла и сказала:

— Мне здесь так понравилось, что никак не соберусь. А вы застряли?

— Пассажиры были все в другую сторону. А как не подвезти хорошего человека?

— Я, вероятно, поеду поездом, — сказала она.

— Очень жаль.

— Но есть еще время, — уже решившись, сказала она. — Отвезите меня в Семионово. Далеко это село?

— Почти рядом. Садитесь. Что вы там не видели? Село как село.

— Там живет один знакомый человек. Быть может, хоть его застану дома.

— Хотел бы, чтоб на этот раз вам повезло. — Он включил счетчик. — Поехали.

Они миновали площадь, свернули направо и покатили по центральной улице, вдоль которой теснились каменные дома с высокими красными и серыми крышами и с верандами, увитыми виноградной лозой. Вдоль сточных канав, выложенных, как мостовая и тротуары, брусчаткой, стояли могучие, с густой, отмытой ночным ливнем листвой каштаны.

Навстречу прошли три рефрижератора, один за одним, а некоторое время спустя, пока они еще не выехали за город, промелькнуло несколько легковых автомашин различных марок.

— Туристы, — сказал шофер, заметив, что его пассажирка провожает их внимательным взглядом. — Тут совсем недалеко автомобильный мост через реку и контрольный пункт пограничников. Как раз налево будет.

Она промолчала.

За городом была узкая, но по-прежнему хорошая, выложенная брусчаткой и обсаженная по краям уже не каштанами, а фруктовыми деревьями дорога.

— Весной у нас тут поспевает столько черешни, что глаза разбегаются, — вновь заговорил шофер.

Она опять ничего не ответила, смутно, загадочно и неопределенно хмуря брови. Она думала о предстоящей встрече с неведомым Голомбашем. Правильно ли поступила она, отправившись на это свидание? Не слишком ли рискованно и опрометчиво? Ах, если бы хоть немного знать, что это за человек! Если бы знать, насколько он любит деньги. Если бы он любил их так же, как любит она, считая, что у денег нет запаха, с ним можно было бы договориться. Но если… Однако старик в подвальчике отзывался об этом Ференце Голомбаше как о пройдохе. Так ли это? Какими словами лучше всего начать с ним разговор?

Масса вопросов возникала у нее в голове, пока машина катилась по гладкой брусчатке мимо кукурузных плантаций и виноградников справа и слева от дороги, которым, казалось, не будет конца.

— Вот и Семионово, — проговорил шофер, указывая на возникшие вдали купы деревьев и разноцветные крыши построек. — Адрес вы знаете?

— Тут моего друга знает каждый.

— Это верно. На то оно и село, чтобы каждый знал друг друга как облупленного, — согласился шофер.

И действительно, лишь только они въехали в Семионово, первый же встретившийся на дороге человек очень точно и толково рассказал, как найти дом Ференца Голомбаша.

В канцелярии заставы раздался телефонный звонок. Лейтенант Деткин взглянул на часы. Было пятнадцать минут седьмого. Звонил капитан Прянишников и просил передать начальнику заставы, что интересующая его особа купила заказанный на ее имя в кассе вокзала билет и, по всей вероятности, отбыла в Москву с шестичасовым экспрессом.

— Простите, товарищ капитан, небольшое уточнение, — сказал Деткин. — Вы сказали — по всей вероятности. Я так вас понял?

— Так.

— С какой стати покупать билет и не садиться в поезд?

— Это я сказал на всякий случай, в порядке перестраховки. Доложите майору, что билет куплен, интересующая его дама, возможно, послушалась моего совета, и майор может успокоиться.

Но майор Васин был на этот счет несколько иного мнения.

— Так, — в задумчивости сказал он, выслушав лейтенанта. — Билет куплен, экспресс ушел. И тут вы правильно, конечно, заметили капитану, что незачем покупать железнодорожный билет человеку, который не собирается уезжать. Верно?

Лейтенант, уступивший ему место за столом, с любопытством глядя на него, кивнул.

В это время дежурный по заставе доложил, что пришел Ференц Голомбаш.

— Зовите его сюда, — поспешно распорядился майор и, когда массивная фигура почтенного колхозного конюха протиснулась в канцелярию, спросил: — Ну, Ференц Петрович, какие новости? Садитесь, — указал он на стул, стоящий возле стола, — рассказывайте.

— Новости, товарищ майор, никакие.

— Что так?

— Эта женщина, о которой рассказывал мне дядюшка Попп, когда я зашел к нему в подвальчик, — вы очень хорошо, наверное, это помните, — чтобы промочить горло, — обстоятельно рассказывал Ференц Петрович, усевшись на стул и чинно положив широченные ладони на колени, — эта женщина, наверное, была у меня.

— Как же это — наверное? — засмеялся майор.

— Дядюшка Попп, который знает толк в людях, сказал мне: «Смотри, Ференц, в оба глаза, не проморгай. Сдается мне, этой дамочке не терпится перемахнуть на ту сторону». И я стал ее ждать, как вы мне посоветовали, сидя дома. Так я сидел, может быть, час, а может быть, два, когда около дома остановилось такси и из него вылезла женщина — нельзя сказать, чтобы молодая, нельзя сказать, чтобы и старуха. Но, видать по всему, избалованная, потому что сразу раскрыла над головой зонтик, чтобы не было жарко, и пошла ко мне во двор, а автомобиль остался на дороге. Все это я увидел в окно, в пошел ей навстречу, и спросил, кого она ищет, может быть, правление колхоза или сельсовет, так это на другой стороне улицы. Но она спросила, здесь ли живет Ференц Голомбаш и не я ли буду этим человеком. Я сказал, что Голомбаш — это я, и попросил ее зайти в дом. Я думаю, что я все так правильно делал, а? Что вы на это скажете, товарищ майор?