Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Двумя днями позже на официальном открытии резиденции огромные толпы приглашенных поздравляли сияющего хозяина и хвалили его управляющего. Стрелки берхтесгаденской «рождественской» бригады — в неуместных для лета зимних нарядах — торжественным строем взошли на террасу и произвели салют. Целую неделю главари партии осматривали Оберзальцберг. «Первая церемония в новом Бергхофе», — записал Борман в дневнике. Времена споров с конструкторами и архитекторами остались в прошлом: завершив строительство Бергхофа, рейхсляйтер НСДАП приобрел непререкаемый авторитет в глазах всех специалистов-строителей, работавших в Оберзал ьцберге.

Борман имел в Оберзальцберге собственную резиденцию. Первый их домик в Икинге очень скоро стал тесен, но новое (тоже скромное) жилье они получили лишь в 1933 году, когда Борман стал начальником штаба в бюро Гесса и перевез семью в партийную колонию в Пуллахе. Вскоре — вследствие усиления его позиций во властных структурах и в связи с ростом семьи — ему потребовался более просторный дом, и они переселились в находившееся на балансе НСДАП здание на Маргаретенштрассе в Пуллахе.

Когда у Борманов появился пятый ребенок, строители уже приступили к возведению очередного их [169] дома в Пуллахе. Родившийся в середине июня 1936 года Генрих Борман был назван в честь Генриха Гиммлера — нового друга и союзника его отца. Во исполнение долга крестного рейхсфюрер СС дважды в год — в день рождения и на Рождество — преподносил ребенку подарки. Вначале то были серебряный паровозик и медвежонок, за которыми последовали модели подводных лодок, ружей и танков.

В середине сентября 1936 года в честь новоселья Борман устроил пир для рабочих, построивших ему новый дом. Пиво и сосиски ему ничего не стоили, равно как и земельный участок вместе с домом. По распоряжению Гитлера за все заплатила партия (это строение в документах НСДАП числилось зданием службы по связям с общественностью). Завершение внутренней отделки потребовало много времени, и семья рейхсляйтера НСДАП смогла вселиться только на следующий год. Почти в то же самое время было закончено строительство дома Бормана в Оберзальцберге. Отныне у семьи появился выбор: пожить в горах или отправиться в предместье Мюнхена.

Дом Гудлера, где поначалу располагалось представительство Бормана в Оберзальцберге, тоже был недостаточно просторен. Поэтому он занял одно из лучших зданий деревни, в котором доктор Рихард Зейц хотел устроить детский стационар. Этот трехэтажный дом был расположен недалеко от Бергхофа и достаточно высоко, чтобы рейхсляйтер мог из окна обозревать панораму строительства. После дополнительной реконструкции от прежнего дома остались лишь наружные стены из бруса, оставленные исключительно для создания впечатления внешней простоты, которой внутри не было и в помине.

Отделка всех помещений от подвала до самой крошечной комнатенки выдержана в античном стиле. Здесь было собрано все самое лучшее. Прав будет тот, кто скажет, что ни один из выскочек последних времен [170] не угождал себе до такой степени. Пусть в детской ванной комнате имелась ванна площадью более двух квадратных метров — практичное приобретение для столь многодетной семьи, по стоимости не слишком обременительное для всякого рейхсляйтера, получавшего не только ставку партийного лидера, но и оклад рейхсминистра. Важно другое: все феодальное великолепие досталось владельцу дома даром, ибо «сторожевой дракон» не постеснялся оплатить свои счета из средств ФАГ.

В отношении христианства Борманы особенно внимательно следили за тем, чтобы уберечь своих детей от «отравы, против которой фактически нет противоядия». Под «отравой» Мартин подразумевал христианскую религию. Параграф 24 программы НСДАП от 1920 года, оставшийся неизменным в последующих редакциях, гласил: «Партия стоит за позитивное христианство».

Истинный автор программы, Готфрид Федер, о котором к 1933 году совершенно забыли, сам не мог толково объяснить, что имел в виду под термином «позитивное христианство». К моменту переезда Борманов в Оберзальцберг этот параграф — как, впрочем, и многие другие — считался пустым пропагандистским лозунгом. Действительно, сей вопрос мог бы обеспокоить христиан, но разве сам Гитлер не был христианином? Он даже всегда исправно платил церковную подать. Многие же из его ближайшего окружения и из нацистской верхушки фактически отреклись от церкви, но в церковных книгах числились прихожанами.

Таким образом, они пытались трактовать тот самый параграф 24: не посещали церковь, но выступали против безбожия марксизма и пытались использовать [171] веру в борьбе с разрушительным воздействием безнравственности. Да и сам Гитлер частенько упоминал в своих речах «всемогущего». Когда (после прихода Гитлера к власти в 1933 году) гауляйтер Аугсбурга Карл Валь, ревностный католик, обвинил фюрера в отступлении от веры, Гитлер отрекся от новых язычников{29}, пообещав «в свое время обязательно навести порядок».

Это обещание Гитлера, как и большинство других, было чистейшей ложью. Говоря на словах одно, на деле он сделал совершенно противоположное, предоставив полную свободу действий Борману — ярому противнику религии вообще и христианства в частности. А поскольку никто лучше его не знал, во что на самом деле верит (или, скорее, не верит) фюрер, Мартин справедливо полагал, что вождь не станет мешать его деятельности. А уж в своей способности своевременно внести поправки, соответствующие позиции Гитлера в тех или иных конкретных политических условиях, Борман не сомневался.

Вступая в ассоциацию германских семей, Борман причислил себя и членов своей семьи к протестантам. Те же сведения он указал в конце 1933 года в анкете депутата рейхстага. Определенно можно лишь сказать, что он официально отрекся от христианства только летом 1936 года (именно тогда Мартин и Герда заявили о выходе из списка церковных прихожан).

В то время главным аргументом выхода из протестантской церкви стало письмо отцов клира Гитлеру, в котором выражался протест по поводу распространения такого благоговения перед фюрером, какое следует оказывать одному лишь Богу. Конечно, было совершенно очевидно, что борьба с протестантской церковью станет для партии нелегким делом и что ни [172] гестапо, ни концентрационные лагеря не заставят замолчать противников нацистского режима из числа ревностных христиан. Тем не менее период заигрывания с христианами — независимо от разновидности церкви — подошел к концу.

Именно в те годы Борман вел активную закулисную борьбу против христианства, хотя внешне все выглядело мирно и казалось, что вполне возможна гармония между церковью и нацизмом. Типичным примером в этом отношении может служить случай католического епископа Алоиса Гудала, этнического немца родом из Богемии, которого увлекли идеи национал-социализма. В 1936 году Гудал опубликовал в Вене книгу «Основы национал-социализма» (с посвящением Гитлеру), в которой пытался соединить доктрины христианской религии и нацизма. Франц фон Папен, бывший вице-канцлер и «семейный проповедник» Гитлера, служивший в то время послом в Вене, представил книгу фюреру и предложил издать ее и в Германии. Однако тут в кабинет с докладом вошел Борман. Поняв, о чем идет речь, он стал разубеждать Гитлера. Особого труда ему это не стоило: фюрер не собирался ограничивать себя религиозными догмами, а догмы нацизма он был вправе трактовать и изменять по собственной прихоти. В итоге книга вышла в Германии столь малым тиражом, что выпущенных экземпляров хватило только для ограниченного числа партийных боссов. Ирония истории заключается в том, что после падения фашистского режима именно этот католический священник взял под свою опеку детей Бормана, укрывшихся в Южном Тироле, и что именно католические организации помогли сбежать многим нацистским преступникам, о розыске которых объявили союзники-победители.