Мак Химэн - Трудно быть сержантом

— Теперь снимите маски и не надевайте, пока не почувствуете головокружение. Каждый наблюдает за своим соседом. Как только заметите, что ему плохо, заставьте надеть маску.

Мы с Беном сняли маски и некоторое время чувствовали себя нормально, потом появилось легкое головокружение. Бен очень скоро сильно побледнел. У меня тоже сильно закружилась голова и начали синеть ногти. Бен сидел и глупо улыбался во весь рот: он решил продержаться без маски дольше всех. Потом мне показалось, что он велел мне надеть маску, и я хотел заставить его сделать то же, но язык у меня стал заплетаться, и я едва выдавил из себя:

— Ты надень, надень… белый…

Бен кивнул и ответил:

— Медаль… воздушный стрелок…

Я опять пробормотал ему что-то вроде:

— Надень… синий…

А Бен снова кивнул головой и оказал:

— Конечно.

Мне показалось, что мы беседовали таким образам очень долго. Дальше я запомнил, как, над нами склонились какие-то парни, один из них натягивал на Бена маску и говорил:

— Дайте ему чистого кислороду- в минуту отойдет.

В общем, на этот раз мы легко отделались, нас даже «подняли» на семь с половиной километров, и мы чувствовали себя отлично, когда нас «спустили» на землю. Правда, на лице у Бена остались следы от маски, а волосы торчали в разные стороны. Когда мы выходили из кабины, он сказал:

— Ну, пожалуй, все в порядке, Уилл. Теперь будут проверять зрение, а испытание мы выдержали.

Но в это самое время какой-то парень просунул голову в дверь и сказал:

— Эй, вы оба давайте сюда. Вас хочет видеть лейтенант. Разве вы не были на лекции сегодня утром?

— Значит, мы не прошли? — спросил Бен и глаза у него стали круглые.

— Да, чуть было не отошли… на тот свет, — сказал парень. Он засмеялся и добавил:

— Чуть-чуть не отошли, вот, до чего дошли. — Хихикая, он повторил эту фразу несколько раз, но Бен даже не улыбнулся, он был очень бледен. Тогда парень перестал подшучивать над нами и сказал:

— Ну, идем, я узнаю, будет ли лейтенант говорить с вами об этом.

Он провел нас через коридор, велел подождать у двери, а сам пошел доложить о нас лейтенанту. Бен сидел удрученный, и я чувствовал себя не лучше: ведь мы наверняка провалились на испытаниях в барокамере.

Предавшись невеселым размышлениям, я как-то невзначай заглянул в комнату, у дверей которой мы сидели, и вижу негр! Вот тебе ненастоящий ниггер! С тех пор как я уехал из дому, мне почти не приходилось встречать негров. Я повернулся к Бену и зашептал:

— Бен, глянь-ка — негр!

Но в это время появился парень и сказал, что лейтенант вызывает нас.

Мы вошли, и не сойти мне с этого места, если я видел что-нибудь подобное: за столом сидел черный-пречерный негр в форме лейтенанта. Бен щелкнул каблуками и браво козырнул, а я, кажется, от удивления забыл отдать честь. А негр так прямо с ходу и спрашивает:

— Разве вы не усвоили на лекции капитана, к чему приводит недостаток кислорода на большой высоте?

Я никогда не слышал, чтобы негры так мудрено выражались. Еще бы тут не удивиться!

— Так точно, сэр, усвоили. Это была ошибка, сэр, — выпалил Бен, а негр продолжал:

— Отлично. Пусть это вам послужит уроком на будущее. А испытание вы прошли успешно, я просто хотел предупредить вас.

Бен снова с шиком козырнул, повернулся кругом и направился было к выходу, но тут же вернулся, схватил меня за руку и поволок, потому что я все еще стоял на прежнем месте и таращил глаза на негра, будто на меня столбняк нашел. Уж очень я был поражен, когда увидел негра в военной форме, а особенно когда он заговорил совсем не как негр.

Мы вышли на улицу, но мне очень хотелось вернуться и поговорить с черным лейтенантом. Ведь негров я почти не видел в последнее время, а негр в военной форме вообще был мне в диковинку, и я хотел узнать, как ему удалась стать офицером. А еще мне хотелось перекинуться с ним парой слов, так как он мне очень понравился. Сразу было видно, что он славный малый. Разве сыщешь человека добрее, чем добрый ниггер! Я повернул, было, обратно, но Бен дернул меня за рукав и принялся отчитывать:

— Ты очумел, что ли? Ведь он же офицер!

— Да хватит тебе, Бен. Конечно, я заметил, что он офицер, но держу пари, что он свойский парень…

Тут Бен опять набросился на меня и стал отчитывать. Оказывается, я и стоял не как положено, и не козырял.

— Я вовсе не хотел обидеть его; давно не видел негров, и только, — возразил я.

— Перестань называть его негром, — вспылил Бен, — он- офицер, ты что, ослеп?

— Ну конечно нет, Бен. Мне сразу бросилось в глаза, что он в военной форме. Но цветного человека я не видел с тех пор, как уехал из Джорджии.

— Перестань говорить «цветного»! Не все ли равно, какого он цвета? Он — офицер, а раз офицер, значит, такой же белый, как ты или я, и изволь стоять перед ним навытяжку и козырять, ясно?

Каких только глупостей Бен не наговорил мне в сердцах, но я делал вид, будто ничего не замечаю. Однако, когда он снова сказал, что стоит только негру надеть офицерскую форму, и он сразу же станет белым, я не выдержал и спросил:

— Скажи, Бен, разве он все-таки не негр?

— Он офицер! — отрубил Бен.

— Вот я и говорю, что он негр, который стал офицером.

Кажется, яснее и не скажешь, но Бен опять запротестовал:

— Ты меня не так понял! Я говорил, что если человек занимает какой-нибудь пост, особенно если он военный и носит мундир, то не существует никакого цвета — ни черного, ни белого, ни желтого. Какое кому дело до цвета кожи, если ты в форме?

— Конечно, никому нет дела, но все же мне показалось…

— Да послушай же ты, — снова закричал на меня Бен, — у тебя голова на плечах есть? Простой вещи понять не можешь!

— Но все-таки скажи, Бен, ты видел, что он не такого цвета, как мы?

— Нет!

— Черт побери, Бен, — сказал я тогда, — это уж слишком. Что касается меня, то я, как только его увидел, сразу понял, что он ниггер.

Но Бен уже не отвечал мне. Видно, ему надоел этот спор, и я решил оставить его в покое. Когда мы свернули к казармам, я пере-вел разговор на другую тему. Мы распрощались у магазина. Теперь я знал, где казарма Бела, а он — где моя, и мы могли встретиться снова очень скоро.

В хорошем расположении духа я пришел в казарму. И у сержанта Кинга было веселое настроение. Я это сразу же заметил, когда вернулся. Он, оказывается, уже узнал, что я успешно прошел испытания в барокамере, и теперь расхаживал по казарме и делился со всеми этой новостью.

— А как же насчет зрения? — ехидничали некоторые. — Ведь он еще не проверял глаза?

Но сержант Кинг только смеялся в ответ:

— Да, Уилл, прочтет любую таблицу от начала до конца и наоборот, — сказав это, сержант принялся напевать себе под нос какую-то песенку, и я был рад, что сделал ему приятное.