ВОЛЬФЗАНГЕР ВИЛЛИ - БЕСПОЩАДНАЯ БОЙНЯ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА

Сегодня всем абсолютно очевидно, что вермахт вел беспрецедентную истребительную войну на востоке. Для понимания книги Вольфзангера важно знание обстановки, при которой она создавалась. Немецкие и русские потери на фронтах в Совет­ском Союзе несравнимы. Примерно 20 миллионов советских людей были убиты, в том числе около се­ми миллионов гражданских лиц. Погибло свыше трех миллионов военнопленных: примерно каждый второй, к которому вермахт применил силу. В заня­тых немецкими армиями областях Восточной Евро­пы нацисты уничтожили миллионы евреев. Это была самая большая бойня в истории.

*Клаузевиц Карл (1780—1831) — прусский военный писатель, создатель новой теории войны. Его основное произведение «О войне».

Вольфзангер реагирует на эту ситуацию как солдат, примиряющийся с фатальной неизбежно­стью и верой в предопределенность судьбы. Конеч­но, он знает известное высказывание Карла фон Клаузевица* о том, что война — это продолжение политики другими средствами. Конечно, он чувству­ет, что его используют как крохотное колесико боль­шой убийственной машины. Вольфзангер больше всего страдает от войны за линией фронта, так как осуждает себя за террор против беззащитных рус­ских людей. Он пишет своим родителям, что, пожа­луй, чувствовал себя скорее побежденным, чем по­бедителем. Но Вольфзангер участвует в этой войне. Его позиция, которую он хочет удержать любой це­ной, заключается в том, что он ехал на фронт, не бу­дучи готовым к серьезному сопротивлению. Он ри­сует себя в письме с причудливо гигантской винтов­кой и в огромных сапогах, двигающимся по дороге в Россию. Далее внизу мы видим его второй авто­портрет. Здесь Вольфзангер идет уже на запад с книгой в руке и с цветком в петлице. Время от вре­мени стремление к гражданской жизни проявляется в нем наиболее активно. Война же для него — это явление природы, некая стихийная сила, против ко­торой не приходится возражать. По его мнению, для человечества мировая война — это нечто подобное землетрясению в горах. Так он, во всяком случае, пишет в своем письме к дяде. Поэтому военное и политическое руководство Германии приводит его, как и многих его друзей, в отчаяние.

*Хафнер Себастьян (1907—1999) — немецкий пуб­лицист и историк, автор книги «Комментарии к Гитлеру».

Уже вскоре после начала войны известный пуб­лицист Себастьян Хафнер*, будучи в эмиграции в Лондоне, отмечал, что «не согласное с режимом» немецкое население на удивление составляет уже около 35%, причем эта тенденция постоянно рас­тет. Хафнер называет три причины, почему это большое число недовольных и разочарованных не оказывало активного сопротивления режиму. Это могущественная и для многих бесспорная позиция нацистов; «не склонный к революционным потрясе­нием менталитет» противозаконных немцев, и, на­конец, «досадная идеологическая неразбериха» и отсутствие новых прогрессивных политических ло­зунгов. Все эти три аргумента напрямую касаются Вольфзангера.

И все они касаются только, пусть даже значи­тельного, меньшинства. Солдаты вермахта образо­вывали особый срез народа. Среди них были как пылкие приверженцы Гитлера, так и его решитель­ные противники. Но они все находились в исключи­тельной ситуации, и им самим требовалось искать оправдания для своего поведения. Одни находили его в расистской идеологии нацизма. Другие — в солдатском долге, который был прочно зафиксиро­ван в сознании военного поколения. «Помоги мне, Бог, — пишет Вольфзангер в своем дневнике в часы отчаяния, когда он был особенно склонен к раз­мышлениям, — когда я высказываю такие мысли и утверждаю их в своем «я». Они горькие по большей части, так как из отрицания возникает только глубо­кая, непрекращающаяся боль». Такова была, по-ви­димому, и стратегия миллионов: довольствоваться лишь размышлениями о происходящем, чтобы су­меть вынести весь этот ужас. И это только малень­кий шаг к молчанию после войны, когда всякое вос­поминание объявлялось вне закона.

Лишь в девяностые годы, когда новое поколе­ние стало требовать правды, мир нормального сол­дата станет публично обсуждаемой темой. Появи­лись многочисленные издания писем, отправлен­ные в годы войны по полевой почте. Но того, кто читает их, поражает полная неспособность авторов отобразить все ими испытанное. «Многие простые солдаты предпочитали молчать ввиду той ужасной реальности, которую представляли собой сраже­ния», — анализирует эксперт вермахта Вольфрам

Ветте*. Здесь же возникает явная необходимость понять мысли каждой «конкретной личности, «ма­ленького мужчины» в форменной одежде солдата».

Вилли Вольфзангер не является типичным «ма­леньким мужчиной». Он широко образован, фана­тичный любитель литературы. Вольфзангер видит себя поэтом и мечтает о жизни в свободной Герма­нии. Но его опыт войны — опыт нормального воен­нообязанного. И он сумел создать произведение, позволяющее оживить этот опыт. Вольфзангер не хотел быть судьей. В 1943 году он пишет своим ро­дителям: «Я предпочитаю излагать только факты и свои переживания». Многое, что он описывает в ру­кописи, почти аналогично тому, что содержится в его дневниках и письмах. Вольфзангер все время придерживается собственных ощущений. При этом несомненно, что все эти факты получают соответст­вующее литературное оформление. Детали не все­гда подробно отражают происходившие события. Возможно также, что то или иное сообщение содер­жит слишком много не всегда точных воспомина­ний, а в части заметок имеются объективные ошиб­ки. Но, без сомнения, Вольфзангер хотел быть правдивым. Он пишет, что война открыла для него «тайные замыслы души». Эта рукопись дала Вольф-зангеру возможность раскрыть их.

*Ветте Вольфрам (р. 1940) — специалист по исто­рии Второй мировой войны, доктор наук, приват-доцент Фрайбургского университета.

Стефан Смиидз

РУССКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ Исповедь о великой войне

Мировая война началась, и мы видели, как Бог и звезды умирают на западе. Смерть атаковала землю. Костлявое ее лицо не­прикрыто ухмылялось. Безумие и боль искажали черты ее маски. Мы, двигаясь к нейтральной поло­се, уже издали наблюдали за ее плясками и слыша­ли в ночи музыку ее барабанов. Смерть собирала свой урожай из бесплодного зерна.

Наше существо изменилось, получило другое значение и имя, чем это было в прошлой жизни, и наши мечты теперь уже воплощались в традициях нового времени. Тень падала на наше будущее в его величии и закате. Новые мысли заполняли ду­ши, в которых росли скорбь, страх и страдание.

Приключения вытекали из перемещения от од­ной опасности в другую, по соседству. А диалог со своим ангелом смолкал на наших могилах. Безыз­вестные и неизвестные, одинокие и любящие, глуп­цы и умные, бедные и богатые — все они теперь ко­лоли лед, сооружали брустверы и пытались бороть­ся со своей участью, сознавая необходимость гибели для последующего возрождения трав и мхов на земле. Как безумные, танцевали мы вокруг алта­