Гюнтер Штайн - Ультиматум

Выслушав объяснение майора, Тельген постарался, отбросив свою антипатию к лейтенанту, найти доводы, говорящие в пользу Хахта.

— Ну, Тельген, высказывайте свое мнение! — поторапливал бывшего артиллериста майор.

— Товарищ майор, я вот подумал хорошенько, — начал не спеша Тельген, — и пришел к выводу, что вы, собственно, можете упрекнуть лейтенанта Хахта только в том, что он пошел с Вандаме. Но тогда возникает вопрос: почему он получил удар по голове? Ведь после этого он уже не мог дальше идти.

— Да, это очень интересно. За что его ударил капитан? Ведь Хахт выше ростом, сильнее, моложе. Может, он подслушал телефонный разговор и узнал таким образом, кто перед ним находится? У него было время, чтобы принять правильное решение.

— Вот времени-то у него как раз и не было. Я не могу представить себя p его положении, но считаю, что на него просто набросились… Разве это удивительно? Кое-что из наших целей он понял, но еще не был подготовлен к тому, чтобы разоблачить члена Союза немецких офицеров. И уж тем более он не мог ожидать, что сделает Вандаме.

— Выходит, вы не сомневаетесь в честности лейтенанта? — спросил майор.

— Нисколько! — решительно ответил Тельген. — А происшествие послужит ему хорошим уроком на всю жизнь.

— Я полагаю, что не только ему одному, — заметил Ахвледиани. — Лейтенанту, разумеется, еще придется дать объяснение в соответствующих органах. — Майор на миг задумался, а затем добавил: — Тельген, вот вы сказали, что на него просто набросились… А как вы оцениваете все то, что было до этого? Ведь он же ушел от самолета и, более того, позволил Вандаме связаться по телефону с полковником, вызвать людей. А не заговорила ли в нем старая привычка к послушанию? Всякая нерешительность в борьбе равносильна самоубийству!

Генерал Вильгельм Штеммерман подошел к карте и попросил начальника штаба огласить приказ на прорыв из котла, разрабатывавшийся в течение двух дней оперативным отделом штаба. На совещании командиров частей и соединений, состоявшемся 14 февраля, Гилле в категорической форме потребовал сосредоточить оставшиеся силы 42-го и 11-го армейских корпусов для нанесения главного удара в юго-западном направлении, чтобы осуществить прорыв из котла. Разумеется, Либ целиком и полностью присоединился к предложению Гилле, которого поддержали и командиры бригад и дивизий, так что генералу Штеммерману не оставалось ничего другого, как разрабатывать приказ именно в таком духе, тем более что его штабные офицеры не могли предложить иного решения. Как именно планировалось осуществить этот прорыв, генерал узнал только сейчас от начальника штаба. Глядя на карту, генерал понял, что эта операция может вызвать только насмешку.

Планом предусматривалось, что прорыв в направлении Лисянки, в районе которой танковым частям генерала Хубе снова удалось несколько продвинуться вперед, будет осуществляться тремя самостоятельными ударами. Первый удар слева в заданном направлении осуществлялся силами танковой дивизии СС «Викинг» и 112-й пехотной дивизии, второй, в центре, — силами 72-й пехотной дивизии, а третий, на правом фланге, — силами 82-й и 167-й и частью сил 57-й пехотных дивизий. Осуществлял общее руководство этими тремя ударами генерал-лейтенант Либ. Вслед за ними «волнами» должны следовать 389-я и 168-я пехотные дивизии, а также части бригады СС «Валония» и 57-й пехотный дивизион под командованием генерал-майора Адольфа Тровица, выполняя одновременно задачи арьергарда. Прикрытие всей операции предстояло осуществлять командиру 11-го армейского корпуса.

Штеммерман сразу же понял, какая неблагодарная роль отводится ему, и это заставило его еще больше невзлюбить группенфюрера СС Гилле. Пусть Гилле сколько угодно печется прежде всего о своих собственных интересах. Штеммерман твердо решил организовать прорыв так, чтобы из котла вырвались не только головные части, но и все десять дивизий. В этом Штеммерман видел свою основную задачу, осуществлению которой, однако, противоречил боевой порядок группировки.

Знания и боевой опыт, имевшиеся у генерала, подсказывали ему, что боевой порядок наступательной группировки зависит от многих факторов, ни один из которых на сей раз не был учтен. Ни боевой порядок войск противника, ни условия местности в полосе осуществления прорыва не оправдывали стягивания всех танков, бронетранспортеров и других боевых колесных машин лишь в одной из трех прорывающихся колонн. Не говоря уже о том, что две оставшиеся колонны, лишенные танкового усиления, должны были забрать с собой все обозы и раненых, что само по себе было большой обузой.

Как только начальник штаба перешел к чтению той части приказа, где говорилось, что все генералы и штабные офицеры должны присоединиться к левой колонне, то есть к колонне Гилле, Штеммерману стало ясно, ради чего был выработан именно такой боевой порядок. Подобное указание недвусмысленно указывало на характер проводимой операции. Это был отнюдь не план спасения всех войск. Его создатель прежде всего стремился вывести из котла главные силы, или, вернее говоря, их руководство, считая, что для этой цели все средства хороши.

Средней и правой колоннам отводилась роль «живой стены», или мишени, которая отвлекала бы на себя противника в интересах левой ударной колонны. Задействованные на самом сильном участке обороны противника, четыре немецкие дивизии должны были принять на себя сильнейшие удары противника. А в это же самое время танки, в которых так нуждались эти дивизии, согласно разработанному плану наносили неожиданный удар в южном направлении на слабом участке противника.

Генерал все еще ожидал, что в дальнейшем будут указаны какие-то факты, которые помогут ему взглянуть на этот план с положительной стороны, и потому не перебивал начальника штаба. Задав несколько вопросов, генерал получил на них такие ответы, что ужаснулся.

Построение боевого порядка не соответствовало ширине, прорыва. К тому же здесь шла речь о наступлении на противника не с ходу, а в условиях непосредственного соприкосновения с ним, что также должно было найти отражение в построении боевого порядка. Такое наступление: требовало обязательной перегруппировки имеющихся сил и средств, тем более что условия не позволяли использовать части, действующие в первом эшелоне. В данном же случае ни группировка войск, ни ширина, ни глубина наступления не были соответствующим образом увязаны друг с другом. О взаимодействии с танковыми отрядами генерала Брайтса и Формана не могло быть и речи. В их задачу входило лишь не допустить сдавливания с боков прорывающего клина. Однако русские все больше и больше сжимали кольцо окружения, а сегодня утром перерезали дорогу Стеблев — Шандеровка.