Мариус Габриэль - Маска времени

— Что же, если не работа, связывало вас?

— Общие интересы.

— Какие, например?

Уэстуорд вновь замолчал.

— В основном интерес вашей матери, проявленный к американским заключенным, оказавшимся в Восточной Европе во время Второй мировой войны. Мы обращались с ней в одно и то же агентство по розыску в Москве.

Анна не могла скрыть своего удивления:

— Американские пленные? Вторая мировая война? Розыски? Какие розыски?

Уэстуорд внимательно посмотрел на нее.

— Она никогда не рассказывала вам об этом?

— Нет, ни слова. И никогда не упоминала вашего имени.

— Это вполне естественно, мы ведь никогда не встречались.

— Прошу меня заранее извинить, если вопрос прозвучит грубо, но кто же вы, черт возьми?

Уэстуорд порылся в кармане и вместо ответа достал визитку. На великолепной бумаге прекрасным шрифтом было напечатано: Филипп Уэстуорд Ассошиэйтс, и адрес: Парк-авеню и т. д. Это вполне соответствовало его дорогому костюму, наручным часам, личному самолету.

Разглядывая визитную карточку, Анна спросила:

— И чем же вы занимаетесь?

— Я консультант по вкладам.

— А также специалист по военнопленным?

Опять Уэстуорд ответил не сразу:

— Во время Второй мировой войны немцы захватили моего отца в плен. Домой он так и не вернулся. Думаю, он кончил свои дни в каком-нибудь лагере смерти, там, за «железным занавесом».

Анна взглянула на него и разглядела маленькие шрамы у висков и на щеках — по-видимому, следы от осколков разбитого лобового стекла. Но это не изуродовало лицо. Темно-голубые глаза были красивы, загадочны и вкрадчивы одновременно. Незнакомец был, пожалуй, похож на кинозвезду в роли миллионера.

— Мне кажется, вы слишком молоды, чтобы иметь отца, пропавшего без вести во время войны.

— Я родился в 1945-м. Значит, был зачат во время последней побывки отца.

— И вы его никогда не видели?

— Нет. Но всю жизнь ищу.

Эти слова должны бы тронуть за живое, но они были произнесены каким-то отстраненным, словно незаинтересованным тоном. Взгляд Анны задержался какое-то мгновение на губах незнакомца, а потом скользнул дальше.

— Простите, я, может быть, кажусь излишне подозрительной, но эта встреча, разговор — все так неожиданно.

Анна подумала, что все равно осталось еще много недосказанного и таинственного, и это не давало покоя. Вдруг она поймала себя на мысли: она сама не знает, зачем она здесь, в этом частном самолете, зачем летит сквозь снеговые тучи навстречу неизвестности. Уэстуорд, кажется, догадался обо всем, что происходило в ее душе.

— Я помогаю вам потому, что вовремя оказался на месте. Вот и все. Поэтому не раздумывайте пока о том, что вы узнали. Мы обсудим наше прошлое позднее. Сейчас вам следует полностью сосредоточиться на мыслях о матери. Тем более что скоро уже посадка. Не теряйте времени и отдохните немного, о'кей?

Анна кивнула в ответ и почувствовала вдруг такую усталость, что не способна была уже думать ни о чем.

Анна взяла ладонь матери, нежно погладила ее, и ей показалось, будто пальцы Кейт пытались ответить на ее прикосновение. Кейт лежала неподвижно, работу легких можно было определить только по движениям пластиковых клапанов. Всюду от ее тела шли трубочки и проводки. Волосы были острижены наголо, и голову покрывала материя. Трубка с кислородом находилась у самого рта. Красивое лицо Кейт сейчас напоминало белую безжизненную маску, только веки закрытых глаз изредка вздрагивали, как и пальцы.

В палате было темно, лишь призрачный свет мониторов чуть освещал ее. Здесь действовали автономные коммуникационная и электрическая системы, собственная вентиляция, генераторы и т. д. Медсестры находились за стеклянной перегородкой и только следили за работой всех систем, обслуживающих пациента.

Мать выглядела такой беззащитной, полностью зависящей от любой мелочи, что Анна невольно ощутила страх перед этим местом, где не оставалось ничего человеческого. А если мама неожиданно придет в себя совершенно одна и испугается, увидев все это?

— Я с тобой, мама, — прошептала Анна. — Все будет теперь в порядке. Все в порядке, слышишь?

С любовью и отчаянием Анна повторяла эту фразу и внимательно вглядывалась в лицо матери, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки сознания.

Пневматическая дверь открылась с характерным звуком. Вошел Филипп Уэстуорд.

— Анна, здесь доктор. Ему надо поговорить с вами. Анна кивнула в ответ, встала и вышла.

Коридор, в отличие от безжизненного и жутковатого вида реанимационной палаты, напоминал цветочный магазин. Обслуживающему персоналу приходилось пробираться через гору огромных и прекрасных букетов. Ко многим из них были прикреплены послания с выражением симпатии и наилучших пожеланий Кейт. Анне было очень приятно видеть, какую искреннюю любовь внушает людям ее мать.

Маленький смуглый мужчина с азиатским акцентом, скорее всего индус или пакистанец, представился как доктор Джей Рам Синкх. Он повел посетителей в кабинет, который был весь заставлен всевозможными справочниками. Анна и Уэстуорд устроились за письменным столом доктора, где между телефонными аппаратами в беспорядке лежали папки.

Первые же слова доктора ошеломили Анну:

— Ваша мать жестоко избита, мисс Келли. Нападавший был очень силен, агрессивен и жесток. Большинство повреждений нанесено ей, когда она лежала на полу ничком.

Анна невольно закрыла глаза, пытаясь справиться с собой, затем посмотрела на Уэстуорда, но тот сидел с непроницаемым лицом. Доктор вставил рентгеновский снимок в светящуюся коробку на стене.

— Основные повреждения приходятся на голову. Вы можете видеть линии, обозначающие переломы: здесь, здесь и здесь. Темные полосы указывают места сильных кровоизлияний, которые пришлись на лобную и теменную доли, а самое сильное кровоизлияние произошло в средней части головного мозга.

Анна только кивала головой и чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Очертания черепа матери на рентгеновском снимке казались такими расплывчатыми.

— Состояние вашей матери можно считать опасным из-за повысившегося внутричерепного давления, что явилось неизбежным результатом повреждений. Давление оставалось высоким, начиная с того момента, как мистер Уэстуорд нашел пострадавшую на полу. Головной мозг отделяется от мозжечка складкой твердой мозговой оболочки, которая называется шатром. Когда внутричерепное давление начинает расти, вот эта часть мозга, височная доля, напирает на шатер, увеличивая давление на продолговатый мозг, что приводит к длительной потере сознания и затруднению дыхания. Вы следите за тем, что я говорю?

— Да, — кивнула Анна.

— Немедленная декомпрессия была необходима, чтобы предотвратить дальнейшее повышение давления. Нейрохирург просверлил череп вашей матери здесь и здесь, чтобы избежать отека мозга. Постарайтесь представить себе, что это всего лишь спасительные клапаны, — поправился доктор, заметив испуганное выражение лица Анны. — Взгляните на данные, которые мы получили почти сразу же после операции. Они показывают, что мы достигли желаемого результата. Отек ей уже не грозит. Состояние стабилизировалось. Мы продержим вашу мать на мониторах еще несколько дней. Конечно же, мы продолжим давать ей манитол и дексаметазон, чтобы быть уверенным, что давление сохранится в норме. Хочу сказать, что мы обследовали вашу мать и с помощью электроэнцефалограммы. Результаты показывают усиление негативных процессов в работе головного мозга.