Василий Агафонов - Неман! Неман! Я — Дунай!

180-й стрелковой дивизии предстояло восстановить положение в районе Комаровки и уничтожить прорвавшегося противника.

Немцы, обняв друг друга и построившись в колонны, ринулись в последнюю психическую атаку. Бьют прямой наводкой «катюши», артиллерия перешла «на картечь»…

К исходу дня наша армия в тесном взаимодействии с частями других армий разгромила окруженную группировку противника и, овладев Стеблево и Шандеровкой, продолжала уничтожать недобитых гитлеровцев в районе Комаровки и в лесу юго-западнее ее.

Началась массовая сдача в плен немецких солдат и офицеров. Операция была успешно завершена.

В этих боях гитлеровцы потеряли 55 тысяч человек убитыми и ранеными. Свыше 18 тысяч сдались в плен.

Среди убитых был обнаружен труп командующего 11-м армейским корпусом генерал-полковника Штиммермана. А генералу Гилле с небольшой группой генералов и офицеров удалось ускользнуть.

После завершения Корсунь-Шевченковской операции создались благоприятные условия для перехода советских войск в новое большое наступление с целью полного разгрома фашистских захватчиков на Правобережной Украине.

Меня вызывает начальник штаба генерал Лукьянченко. Интересуется потерями связистов.

— Кстати, товарищ Агафонов, немедленно свяжитесь с начальником связи фронта генералом Матвеевым и доложите о состоянии войск связи армии.

В ходе Корсунь-Шевченковской операции нашу 27-ю армию переподчинили 2-му Украинскому фронту, Моим начальником по линии рода войск стал генерал Николай Степанович Матвеев, которого я хорошо знал по Северо-Западному фронту.

Н. С. Матвеев (фото 1946 г.)

— Товарищ генерал, — обращаюсь я к начальнику штаба, — сколько времени в нашем распоряжении и как долго мы пробудем здесь?

— Очень недолго, товарищ Агафонов, и времени в нашем распоряжении, считайте, почти нет. Готовится новое наступление. — Лукьянченко подошел, положил мне на плечо руку: — Хочу поздравить вас, Василий Прохорович, сейчас только узнал: наши войска освободили Старую Руссу.

Эта добрая весть принесла радость и одновременно отозвалась болью: сколько бесплодных атак, сколько погибших товарищей, сколько сомнений и горечи связано с названием этого древнего города. Старая Русса… Мы штурмовали ее еще зимой 1942 года, а освободить ее удалось только теперь, зимой 1944 года… Неудачи, наверное, сближают людей больше, чем успехи. И те, с кем мне пришлось пережить неудачи под Старой Руссой, как-то крепче остались в памяти.

Вот и Лукьянченко даже после такой блистательной победы, которую мы только что одержали, не просто сообщил об освобождении Старой Руссы, а поздравил меня. Все мы, наверное, носили в сердце этот город, как ноющую рану.

23 февраля командарм Трофименко собрал офицеров штаба, чтобы отметить 26-ю годовщину Красной Армии и поздравить нас с победой в Корсунь-Шевченковской операции. Он подвел итоги сражения, отметил особо отличившихся офицеров, остановился на трудностях и специфике предстоящих боев.

С. Г. Трофименко (фото 1945 г.)

— На подготовку операции нам отведено только десять дней, — предупредил командарм. — Враг не успел еще как следует укрепиться. По сведениям разведки, в тактической зоне противника имеется в настоящее время только одна главная оборонительная полоса глубиной до восьми километров. Весна обещает быть ранней, и, если мы задержимся с началом наступления, все сорвется. Прошу учесть, мы с Лукьянченко доложили командующему фронтом генералу Коневу, что армия будет готова начать наступление в назначенный срок…

Генерал Лукьянченко огласил выписку из приказа о награждении офицеров штаба правительственными наградами за Корсунь-Шевченковскую операцию.

Член Военного совета армии генерал Иван Петрович Шевченко сообщил, что сейчас будет транслироваться из Москвы приказ Верховного Главнокомандующего. В комнату, где мы собрались, принесли приемник. Замигал зеленый глазок, зазвучали позывные Москвы… В наступившей тишине раздался знакомый голос диктора:

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержанты, офицеры и генералы, партизаны и партизанки!

26-ю годовщину Красной Армии народы нашей страны встречают в обстановке исторических побед советских войск над немецко-фашистскими войсками…

Советские войска устроили немцам новый Сталинград на правобережье Днепра, окружив и уничтожив в районе Корсунь-Шевченковский 10 немецких дивизий и одну бригаду…»

По комнате прошелестел глубокий вздох удовлетворения: «Это и про нас!»

…После очередной оттепели в ночь опять ударил мороз. Все запорошило мелким снежком, порывистый ветер предвещал метель. На узле связи я застал подполковника Поповича и майора Гринченко. Проговорили о делах до утра. Забот и трудностей хватало. Но все трое знали одно: связь должна работать надежно.

Мы уже привыкли на фронте недоверчиво относиться к весне. Вроде бы и радуешься после крепких ночных заморозков яркому дневному солнцу, вроде бы и веселит душу звонкая капель, а все с тревогой поглядываешь на почерневшие дороги, на забитые мокрым снегом низинки и кюветы… На припеке в предчувствии близкого тепла тяжелеют шинель и шапка… А опустится солнце, и опять по-зимнему продувает вечерний ветер.

С 1 марта прекратились ночные заморозки. Земля сразу набухла талой водой, дороги поплыли жирной грязью, зазвенели холодные ручьи, напряглись в последнем ожидании реки. Весна пришла рано даже для здешних мест.

После поражения под Корсунь-Шевченковским гитлеровцы отошли на рубеж Нов. Гребля, Рубаный Мост, Чемериское, Чижовка, Рыжановка и начали закрепляться. Основательно потрепанные танковые части они отвели в район Умани, подготавливая оборону по реке Горный Тикич.

В последних числах февраля КП 27-й армии переместился из Бараньего Поля в Бужанку. 5 марта после почти часовой артподготовки соединения нашей армии во взаимодействии с 2-й танковой и 5-й гвардейской танковой армиями прорвали передний край обороны противника на участке Рубаный Мост, Чемериское, Чижовка.

К исходу следующего дня наши части достигли реки Горный Тикич и начали форсирование. Автомашины с понтонными парками застряли, и передовым отрядам стрелковых соединений пришлось форсировать реку на подручных средствах. Захватив плацдармы на правом берегу реки, войска начали стремительно наступать на Христинивку и Умань.

Весенняя распутица сделала свое дело. Дороги оказались непроходимыми. Автотранспорт встал. Полевое управление армии не могло поспевать за войсками. Была создана небольшая оперативная группа во главе с командармом. В ее состав вошел и я со своим заместителем подполковником Поповичем.