Алексей Гребиняк - Вьетнамский иммельман

— Понял.

— Вот координаты, — Гаррисон протянул капитану конверт. — Позиции зенитных ракет я обозначил. Можете разрабатывать маршрут.

— Есть, сэр.

…Чуть позже, когда маршрут был уточнен, Джонсон вышел в туалет. Зайдя в кабинку, он спустил воду и, нашарив между стеной и сливным бачком приклеенный скотчем конверт, сунул туда записку для Ная. Потом глубоко вздохнул — и вышел из туалета с выражением полного безразличия на лице.

— Ну, как, успел добежать? — пошутил штурман. Джонсон вспомнил, что сегодня ночью он должен убить его, и на душе стало муторно — он еще не придумал, как это сделать.

— Едва-едва, — буркнул он. — Думал, обделаюсь на подлете к толчку…

— Экий ты терпеливый, — хохотнул лейтенант. — Ладно, пойду я спать, кэп, ты уж там сам технарей пни, чтобы заправляли нас. До вечера!

— До вечера, — Джонсон пропустил мимо ушей фамильярную наглость штурмана. Вообще-то, это его обязанность была — следить за подготовкой самолета, — но иногда Уотсон позволял себе такие выходки, и часто капитан терпел их. Отчасти потому, что лейтенант свою работу делал на пять, а при посторонних все-таки вел себя подобающим образом.

Два часа тянулись, словно тысячелетия. Джонсон попытался еще раз проверить вычисления, но ничего не получилось — цифры словно плыли перед глазами, и думалось ему совсем о другом. За пять минут до назначенного времени он снова вошел в туалет и проверил конверт.

Там уже лежала какая-то бумажка. Вытащив ее, Джонсон увидел написанные каллиграфическим почерком позывные и номера радиочастот, а также координаты точки встречи и время, в которое ему надлежало выйти на связь и прибыть в указанное место.

Вернувшись в кабинет, капитан внес небольшие поправки в расчеты. Теперь в баках «F-111» должно было плескаться немного больше керосина, чем планировалось изначально. Сделав это, Джонсон тяжело вздохнул, после чего поднял трубку телефона и позвонил старшему инженеру.

— Билл, можно начинать. Записывай цифры…

В 22.15 раскрашенный зелеными и коричневыми пятнами F-111 вырулил на взлетную полосу аэродрома Тахли. Еще через несколько минут Джонсон, сидевший за штурвалом, произнес:

— «Сказочник-семь-восемь», прошу разрешения на взлет.

— Разрешаю, — коротко ответил диспетчер.

Дальше капитан должен был молчать вплоть до самой посадки. Он двинул вперед рычаги управления двигателями, и из сопел машины плеснуло красноватое пламя. Бомбардировщик рванулся вперед, набирая скорость, — и вскоре темнота поглотила его.

Вечером на военный аэродром к юго-западу от Ханоя прибыли три джипа в сопровождении угловатого пятнистого броневика. В двух машинах ехали автоматчики, облаченные в каски и бронежилеты, в третьем джипе, — несколько офицеров, которые были вооружены лишь пистолетами. Вьетнамец-часовой, пропускавший машины на территорию аэродрома, про себя отметил, что все приехавшие, — русские. Сразу стольких льенсо он видел всего раз, когда полтора или два года назад советские инструктора принудили к посадке американский самолет, и потом из Ханоя за ним прилетали русские офицеры.

Машины остановились возле вышки КДП. Башня броневика с легким жужжанием провернулась, и ствол крупнокалиберного пулемета настороженно уставился в небо, где сияли чистые, умытые недавним дождем звезды. Офицеры поднялись на вышку, поздоровались с командиром базы и уточнили обстановку.

— Как обычно, — пожал плечами тот. — Несколько «ночников» крутится у побережья, и все… Но они далеко.

— Ясно, — кивнул старший из офицеров. — Как начнется, зовите.

Они спустились к машинам и стали ждать. Один из офицеров курил сигарету за сигаретой, посматривая на часы.

— Нервничаешь, Андрей? — негромко спросил его старший.

— Есть немного.

— Не волнуйся, для операции взяли лучших летчиков, — Колотилов был спокоен как удав.

— Ну, оно понятно. Но все равно чуть неспокойно…

— Сколько сейчас времени? — спросил полковник.

— Двадцать пять минут одиннадцатого, — ответил офицер и закурил новую сигарету. Дым неторопливо рассеивался в теплом воздухе.

— Ничего страшного, — полковник зевнул. — Все только начинается.

— В смысле? — Андрей выпустил кольцо дыма, и оно поплыло вверх, в небо.

— Американец сейчас взлетает со своей базы. Пока он долетит до границы — пройдет минут двадцать с небольшим. Потом он пролетит над полосой, где стоят наши ребята. Без десяти пойдем на КДП, пообщаемся с ними. Если все пойдет нормально, — он постучал по большой деревянной кобуре своего пистолета, — то еще через семь-восемь минут после этого они будут тут вместе с американцем. Анатолий Петрович, — обернулся Колотилов к сидевшему в джипе офицеру, — освещение полосы и приводные маяки исправны?

— Да, товарищ полковник.

— Тогда ждем, — пожал плечами разведчик и, сложив руки на груди, задумчиво уставился в небо.

Было темно хоть глаз выколи. Даже фары машин полковник приказал выключить. Приходилось соблюдать светомаскировку — американские ночные бомбардировщики славились точностью своих ударов.

…Уже давно исчез в ночной темени аэродром Тахли, откуда взлетел F-111, - и теперь он мчался на восток, к занятой вьетконговцами деревне, в которой, по данным разведки, располагался крупный подземный склад боеприпасов. Самолет шел на автопилоте, и летчикам оставалось только периодически сверять курс. В кабине царил полумрак — лишь неярко мерцали шкалы и стрелки приборов. Лица летчиков, освещенные их мягким светом, казались зеленоватыми. Джонсон, взглянув на сидевшего справа Уотсона, невольно улыбнулся — тот в своем защитном шлеме здорово смахивал на инопланетянина из комиксов.

— Пять минут до лыжных гонок, — зевнув, пробормотал штурман. Так пилоты «Аардварков» называли полет в режиме автоматического следования рельефу местности. — Проверим все системы, кэп?

— Проверяй, — отозвался капитан.

— Двигатели… о'кей, расход топлива… о'кей, — забормотал лейтенант, — вооружение… о'кей, курс… о'кей, расчетный… — Все о'кей, — и снова широко зевнул. — Глаза слипаются… черт бы подрал эти ночные полеты…

— Видать, прошлой ночью тебе было не до сна… — усмехнулся Джонсон.

— Боже упаси! — пробурчал лейтенант и потер глаза. — Меня дома ждет лучшая женщина во всем мире, буду я еще по местным шлюхам бегать… — он помотал головой, стряхивая дремоту. — Вот-вот усну, кэп… Что за дрянь мы пили перед вылетом?

— Не знаю… — пожал плечами капитан. — Я в норме. Спать не тянет.

На деле Джонсон прекрасно знал, в чем дело. Штурмана клонило в сон отнюдь не случайно — незадолго до вылета он позволил себе выпить чашку крепкого чая, в который капитан незаметно подмешал снотворное. Капитан рассчитывал усыпить напарника, а потом застрелить, когда их перевезут на «место крушения». В крайнем случае Джонсон решил убить штурмана еще в полете, для чего заранее переложил пистолет из кобуры в карман комбинезона. Но этот вариант капитан оставил на крайний случай, — очень не хотелось пачкать кабину кровью и мозгами. Да и стрелять в сидящего рядом человека в тесноватой кабине было неудобно. Был бы он еще впереди или сзади…