Андрей Марченко - Терракотовые дни

— Меня не призвали. Я сам пошел, — скривив скулу, бросил Бойко, — добровольцем…

— Ну раз так, то дурак! — засмеялся Степа. — На войну и сам…

— Да и какой он начальник теперь, — захохотал в тон его приятель, — кончилась его власть.

— А вы к нам по делу, Владимир Андреич? Или так, языком почесать… Может статься, желаете к нам с приятелем пристать.

— Ходят слухи, Степа, что ты стал бабок щипать на предмет избыточного продукта. А это не есть хорошо.

— А что вы хотите, — идет первичное накопление капитала. Новая Европа все же.

— В Новой Европе гарантируется неприкосновенность собственности, — вдруг заговорил Ланге.

— А это хто? — спросил Гайтан.

— Мой друг, — ответил Бойко.

— Друг, — ухмыльнулся Гайтан, — в твоем возрасте пора бы с подругами ходить…

На шум вышел хозяин: старый грек, то ли смуглый от природы, то ли закопченный на кухне. Грек слишком уж старый, чтобы быть честным.

— Ты отходишь от темы, — напомнил Владимир.

— От какой такой темы?

— Дядя Алик, — спросил Бойко, хотя грек подошел бы к нему в деды, — а скажите, стену, возле которой Небельмеса шлепнули, разве уже заштукатурили?

Дядя Алик не ответил, впрочем, это было лишним — все отлично знали, что к стене со времен революционных бурь никто не прикасался. К этому месту относились почти с мистическим трепетом, разве что мальчишки раскрошили кирпич в одном месте и выковыряли пулю. Об этом из присутствующих не знал только Ланге. Впрочем, чем был знаменит Изя Небельмес, он тоже не знал.

— Ах, вот о чем ты… Только что я тебе хочу сказать — смотри, чтоб к этой стенке тебя не прислонили. Власть поменялась!

— Это не ваша власть! — крикнул Ланге. — Это власть фюрера и арийской нации!

— Пошел в задницу со своим фюрером… — не глядя на него, ответил Гайтан.

Этого Ланге не стерпел, попытался выхватить пистолет.

Но рука, вместо того, чтоб скользнуть к кобуре под пиджаком, пошла под жилет, затем запуталась в ремнях. И к тому времени, как он рука схватилась за рукоять пистолета, на Ланге уже смотрел вороненый ствол обреза.

— Руку медленно вытаскивай. И смотри мне без фокусов, я с войны контуженный… Руки за голову…

Отто так и сделал.

— Петь… — бросил Гайтан подручному, — метнись кабанчиком, обыщи фраера.

Попробовать его скрутить, — подумал Ланге, когда его стали обыскивать. Нет, этот выстрелит и через свою маму.

На стол лег «Вальтер». Подручный вернулся на свое место, стал, облокотившись, рукой на столешницу.

— А тебе, — просил Гайтан Владимира, — так понимаю, новые хозяева оружия не дали.

— Степа, — сказал Бойко, — ну ведь не кончится это добром. Брось ты это занятие. Иди хоть колодцы рыть, вон какую рожу отъел…

— А если не пойду?

— Тогда тебе выроют могилу.

— Да, и что ты выступаешь, Бойко, ты же ведь никто!

— Ошибаетесь… Этот человек, — Владимир указал на Ланге, — шеф немецкой полиции в этом городе.

— В самом деле?..

Ствол качнулся в сторону Ланге.

Что он делает, — пронеслось у того в голове, — он всех нас погубит.

И тут Бойко ударил.

Махнул рукой, так чтоб из рукава вылетел нож, перехватил его, всадил его в руку подручному. Пришпилил ее к столешнице.

Тем же движеньем бросил солонку в лицо Гайтану. Тот пальнул раз, но как-то высоко, выбил труху из потолка где-то в углу.

Владимир поднырнул под выстрел, ударил головой в живот Степану. Вместе рухнули на пол. Бойко удалось уложить Гайтана лицом вниз, заломить руки. Но бандит крутился под ним юлой…

— Браслеты! — протянул руку к Ланге.

Тот стоял растерянный и удивленный.

— Наручники! — повторил Бойко. — Дайте наручники!

Отто достал их откуда-то сзади, из-за спины, вложил в руку Владимира. Тот затянул их туго.

Бойко поднял обрез, передернул два раза затвор — на землю со звоном вылетели стреляная гильза и патрон. Было видно, что рубашка пули оцарапана. Ланге передернуло от отвращения: такие пули в теле разбрызгивались, превращая кости и органы в кашу.

Минут через пять вывели арестованных из кабачка. У Петьки руки были связаны полотенцем. Другим таким же перевязали рану.

То ли от боли, то ли от обиды, то ли попросту от соли по щекам Степана текли слезы.

— Ну-ну, — успокаивал его Бойко, — может быть, все обойдется. Ты же никого не убил? Или замочил таки?..

Ланге почесал затылок. Получилось довольно по-русски: замешательство, смешанное с растерянностью. Чтобы не видеть эту нелепость, Бойко отвернулся. Но Отто его окликнул:

— Владимир?..

— Да? — ответил тот, не оборачиваясь.

— Я тут подумал… Вы вчера, вероятно, спасли мою жизнь.

— Бывает… — согласился Бойко. — Не стоит благодарности — это моя работа. Разве не так?

— Возможно… Но, наверное, я все же должен вас поблагодарить?..

— Это ваше дело. Сложись положение еще раз как вчера, я поступлю так же. Вне зависимости от того скажете вы мне сейчас «спасибо», или нет. Это рефлексия… Мне ваша благодарность, в общем-то…

Бойко замолчал, подбирая нужное слово. Но так и не нашел его и счел за лучшее молчать.

Ланге набрал воздух и выпалил.

— Когда у вас день рождения?

— В июле.

— Ну ничего, у меня вам подарок.

Он подал пакет:

— Возьмите…

— Что там?

— Откройте, посмотрите…

Бойко принял пакет, на ощупь в нем было что-то мягкое. Он развернул бумагу. Поверх лежала рубашка оливкового цвета и костюм из чесучовой ткани.

— Я бы подарил вам еще и ботинки, но вашего размера не знаю, спрашивать не стал, потому что это бы испортило сюрприз. Купите сами…

— Но я не могу это взять! — ответил Владимир. Но пакет не вернул.

— Можете… И возьмете, — Ланге был явно доволен собой, — честно говоря, одежда не новая. На рубашке сзади следы от краски. Отстирать их не удалось, но носить под пиджак рубашку можно. Костюм, вероятно, не по сезону, но я его брал на случай какой-то грязной работы, вроде, ходить по катакомбам. К счастью, катакомб здесь нет…

Бойко поморщился: катакомбы здесь были. Верней, они именовались сливным коллектором или ливневой канализацией. В самом высоком месте по ним можно было идти пригнувшись, но обычно — на коленях. В былые времена Бойко спускался туда часто — туда ныряли бандиты, сбрасывали в коллектор оружие и уворованное. И не было ни одного большого дождя, чтоб кого-то водой не утянуло под землю. Обычно туда он лез голышом, потому что иначе одежду просто можно было выкидывать.

— Это еще не все…

Ланге наклонился и достал из нижнего ящика стола иной пакет. Тот был меньше и явно более тяжелый.

— Я дам вам «parabellum» [6] "Я дам вам парабеллум" — фраза, свинчена у Ильфа и Петрова. В детстве она казалась мне анахронизмом, но затем я с удивлением узнал, что этот пистолет был разработан еще в 19-ом веке. Пистолет у Бойко — швейцарский, под патрон 7,62 parabellum. Вероятно, Ланге купил его в частном порядке, когда был в Швейцарии. Кстати, "parabellum" в данном случае это не часть пословицы "sigus paxum — para bellum", а телеграфный адрес концерна DMW, который это оружие и разработал. , — продолжил Отто, — видит бог, сыщик без оружия у меня вызывает смятение. Не волнуйтесь, я купил его частным образом.