Свен Хассель - Блицфриз

— Молодчина! — одобрительно говорит Старик.

— Как-нибудь его фамилию назовут по радио в списке героев, — говорит с язвительной усмешкой Малыш. — Потом выяснят, что он треклятый жид, и повесят с приколотой к одному месту звездой Давида!

Он быстро поднимает свой пулемет над краем траншеи и открывает огонь по бегущим русским, те в панике катятся вниз по склону.

— Прекратить огонь! — командует обер-лейтенант Мозер. — Пять минут отдыха!

Мы валимся на месте. Большинство засыпает.

В полусне я слышу, как Порта что-то рассказывает Штеге про осла, которому пришлось пересекать Ландверский канал во время учения, где военные наблюдатели дали установку, что все мосты взорваны.

— Все бы сошло отлично, — слышу я голос Порты, — не будь этот осел белым! Все сразу же заподозрили, что он шпион международного еврейства…

Я заснул и, к сожалению, ничего больше не слышал. Когда потом я спросил Порту о развязке этой истории, он ответил, что забыл ее и что вообще никогда понятия не имел о еврейском шпионе в облике белого осла.

— Второе отделение, возглавить атаку. Взять оружие! Вперед! Пошевеливайтесь, увальни! — командует обер-лейтенант Мозер.

Вокруг нас падают минометные мины. Мы оборачиваемся и радуемся, что идем впереди. Там, где были наши траншеи, поднимается стена огня и стали. Тяжелая русская артиллерия пристрелялась к ним.

— Вот и река, — с облегчением говорит Старик, указывая автоматом.

Нам не верится, что грязно-бурая канава — это Нара. Даже вздыбившийся буграми лед грязно-бурый.

— Значит, мы последние несколько недель пробивались к этой паршивой речушке, — говорит с удивлением Порта. — Понятно, почему я ничего о ней не слышал.

— Умойся, пожалуйста, — усмехается Малыш и мочится в реку.

— Нара! — негромко произносит обер-лейтенант Мозер. — Значит, мы добились успеха. Москва совсем близко.

— Можно нам сесть в трамвай, герр обер-лейтенант? — спрашивает Порта. — У меня так болят колени.

В последнее время мы окончательно растеряли иллюзии. Хотя и шли от победы к победе, миновали бесконечные колонны пленных, видели горы трофейного снаряжения. В окончательную победу все еще верит только один Хайде.

— Мне плевать, кто выиграет эту войну, — говорит Порта. — Когда я вернусь в Берлин, пусть все они идут куда подальше.

Третья рота начинает переправляться. Мы прикрываем ее огнем из автоматов и пулеметов. Когда она добирается до середины, кажется, взрывается вся река. Желтая, вонючая грязь взлетает на добрые десять метров. Бесконечная пелена пламени распространяется во все стороны, громадные куски льда летят далеко в лес. Третья рота бесследно исчезает под бурлящей водой.

Начинают работать «сталинские органы». Звук такой, будто все планеты солнечной системы устремились к земле, зрелище тоже сходное. Все небо покрыто длинными огненными хвостами, словно падающими звездами.

Там, куда падают мины, не остается ничего живого.

— Проклятые скоты! — негодующе бранится Хайде.

— Почему? — удивленно спрашивает Штеге. — Они только пускают в ход то, что у них есть. И не остановятся, пока мы не поджаримся с треском.

— Этим унтерменшам не дождаться этого! — фанатично кричит Хайде.

— Не будь слишком уверен, — усмехается Порта. — По-моему, они устроили твоему фюреру весьма неприятный сюрприз.

— Он и твой фюрер, разве нет? — угрожающе кричит Хайде.

— Во всяком случае, он так говорит. Эти австрийцы всегда были мастерами убеждать себя. Альпы вызывают у них чрезмерное самомнение.

— Йозеф Порта, я подам рапорт на тебя. Предупреждаю! — кричит Хайде, глаза его горят.

— Будь хорошим мальчиком и нагни голову, чтобы папочка мог пустить в нее пулю, — весело говорит Малыш, приставив дуло автомата к его затылку.

— Не посмеешь, — вопит Хайде, укрываясь за Стариком.

— Я посмею, не сомневайся, — отвечает Малыш с совершенно дьявольским выражением лица. — Ты не поверишь, что я смею с тех пор, как надел мундир вермахта. Приготовься к расстрелу. Я не люблю затягивать смертную казнь.

— Кончай эту ерунду! — приказывает Старик и ударом опускает вниз ствол его автомата. — В руках у тебя не игрушка.

— Однако мне нравится играть этой штукой, — добродушно говорит Малыш.

— Я добьюсь, чтобы тебя отправили под топор палача, — отчаянно кричит Хайде. — Угрожать унтер-офицеру немецкой армии — недешевое развлечение, обер-ефрейтор Кройцфельдт! Оно очень дорогое!

— Второе отделение, за мной! — отрывисто приказывает Старик.

Порта спотыкается о труп немецкого майора с Рыцарским крестом на шее.

— Все герои гибнут, — бормочет Малыш, удобно усаживаясь на мертвое тело. Отпивает большой глоток из фляжки, потом передает ее нам.

— Черт возьми, откуда у тебя эта штука? — кашляет Порта, держась за горло; оно горит так, словно он выпил кислоту.

— Слишком крепкая? — усмехается Малыш. — Это смесь лигроина и оленьей мочи.

— Где ты взял ее? — неуверенно спрашивает Порта, нюхая фляжку, из которой идет жуткий запах.

— Подарок от покойного товарища комиссара, который решил, что мне потребуется что-то бодрящее, когда я постучусь в ворота Кремля, — усмехается Малыш, щелкая языком.

— Какого черта вы расселись здесь? — громко кричит какой-то незнакомый фельдфебель.

— С вашего разрешения, устраиваем мертвому майору соборование! — кричит в ответ Порта, словно на плацу.

Малыш сует горлышко фляжки между губами мертвого майора.

— Умер, — громко всхлипывает он и, сложив руки, встает на колени.

Фельдфебель заметно растерян. Не знает, как ему быть. Он не может заорать на солдат в присутствии майора — даже мертвого!

— Проваливайте отсюда, быстро, — мягко приказывает он и скрывается среди деревьев.

— Герой! — хмыкает Малыш, отряхивая снег с брюк.

— Посмотрел? — неожиданно спрашивает Порта.

— Пресвятая Матерь Божия из иерусалимских трущоб, чуть не забыл! — выкрикивает потрясенный Малыш и резко раскрывает рот майора.

Три золотых зуба.

— Какого черта вы лезете туда? — ворчит Старик.

— Под трибунал их, — дружески предлагает Хайде.

— Мы соборовали павшего героя с Рыцарским крестом, майора из егерского полка, — «благочестиво» произносит нараспев Порта.

— Аминь! — добродетельно вторит ему Малыш.

— Лжецы! — рычит Старик. — А ну дыхни! Что вы, черт возьми, пили? Ну и запах!

— Мы разделили елей с павшим героем, — отвечает Порта с лицемерной улыбкой священника и крестится.

Внезапно по нам строчит пулемет и нарушает приятное развлечение.

Темные силуэты торопливо исчезают в кустах. Из темноты доносится несколько неразборчивых слов.

Я бросаю гранату. Из кустов раздаются душераздирающие вопли.

— Приди, приди, приди, о Смерть, — сатанински напевает Легионер под нос и расстреливает весь рожок по мелькающим силуэтам.