Алекс фон Берн - Колонна Борга

— А что не так? — поинтересовался Краузе. — Она вроде приехала умереть вместе с фюрером. Так какие проблемы?

— Я боюсь, что в последний момент она все-таки уговорит фюрера спастись бегством, — поделился опасениями Борман.

— Вы правы, — неожиданно согласился Краузе. — В начале апреля она заказала зубной протез на 6-й и 7-й зубы верхней челюсти. Перед отлетом в Зальцбург профессор Блашке привез ей протез. Но вставить не успел. Она попросила меня найти ей дантиста, который вставит ей протез. Кстати, этот протез будет видно только в том случае, если влезть к ней в рот по плечи, так что мысль о том, что она просто хочет быть красивой в гробу, явно не проходит. Что скажете?

— Н-да, действительно… — потер затылок Борман. — Но на что она рассчитывает?

— Господин Борман, фройляйн Браун — особа весьма честолюбивая. Ей хочется быть рядом с фюрером, ей хочется стать его женой и оставаться с мужем до конца, как и положено добропорядочной супруге. До недавнего времени это было невозможно: фюрер повенчан с Германией. Но нынче Германия в таком состоянии, что фюрера вполне можно считать вдовцом. Так что для Евы вполне реально после 15 лет сожительства стать наконец женой фюрера. Но, как и положено добропорядочной жене, она скорее предпочтет стать честной вдовой, чем составить компанию мужу.

Краузе произнес все это негромко, а Борман его внимательно слушал. Когда Краузе замолчал, Борман осторожно спросил:

— То есть… вам удалось выяснить ее намерения?

— Намерения? — усмехнулся Краузе. — Не только. Я же стал ее другом. И она открыла мне душу… Впрочем, не надо высоких слов! Скажу так: мы заключили с ней сделку. Вы помогаете ей как можно скорее стать женой фюрера. Она поможет поддержать фюрера в его решимости закончить жизнь в этом бункере, — и тоже как можно скорее. А я обеспечиваю ее благополучное спасение и дальнейшую безбедную жизнь, достойную вдовы фюрера в уютном солидном доме где-нибудь в приличной немецкой колонии Южной Америки. Кстати, вдова не будет возражать, если ее одиночество согласится нарушить солидный и достойный ее вдовец. Вы поняли намек?

— Как вы знаете, я женат, — прикинулся непонимающим Борман.

— Бросьте вы кокетничать, — поморщился Краузе. — Или вы думаете, что я не знаю о состоянии здоровья вашей жены?

— Откуда вы это знаете? — нахмурился Борман.

— Неважно, — ответил Краузе. — Но вы отлично знаете, что даже самый отчаянный оптимист-эскулап не обещает ей больше года жизни. Так что… имейте в виду! Ладно, детали спасения Евы обговорим позже. Мне понадобится пара-тройка надежных людей, решительных и желательно с навыками конспиративной работы.

— Люди из гестапо вас устроят? — спросил Борман.

— Хоть из НКВД, лишь бы вы сами им доверяли, — ухмыльнулся Краузе. — Кстати, вы придумали, как нейтрализовать фон Грейма, когда он начнет уговаривать фюрера лететь вместе с ним?

— Вряд ли Грейм доберется живым до Берлина, — самоуверенно предрек Борман.

Однако Борман недооценил ветерана Первой мировой Роберта Риттер фон Грейма. Понимая, что в осажденном Берлине трудно найти подходящее место для посадки самолета в районе рейхсканцелярии, фон Грейм решил воспользоваться вертолетом, имевшимся на аэродроме Рехлина. Поскольку он не умел пилотировать вертолеты, он вылетел из Мюнхена вместе со своей подругой, летчиком-испытателем Ханной Рейч. Лучше Рейч в рейхе на вертолетах никто не летал, так что можно было рассчитывать совершить благополучную посадку прямо в саду рейхсканцелярии.

Правда, по прибытии в Рехлин выяснилось, что единственный имевшийся на аэродроме вертолет был поврежден, но это не остановило Грейма. Он вылетел в Берлин на двухместном истребителе «фокке-вульф-190» вместе с летчиком, пару дней назад возившем в Берлин Шпеера и имевшим опыт посадки на ось «Восток —Запад». Не желая покидать друга, маленькая хрупкая Рейч сумела протиснуться в небольшой люк в хвосте самолета. В районе аэродрома Гатов их атаковали русские самолеты, но Грейма сопровождали 40 истребителей, и под их прикрытием ему удалось благополучно совершить посадку.

В Гатове Грейм и Рейч пересели в легкий связной самолет физелер-156 «Шторх» и немедленно взлетели, направившись на бреющем полете в сторону Бранденбургских ворот, в то время как над ними немецкие истребители сражались с русскими. Несмотря на то, что Грейм был тяжело ранен в ногу, Рейч удалось перехватить управление и посадить самолет на оси «Восток —Запад» под градом пуль и осколков. Попутная машина подобрала их и доставила к рейхсканцелярии в 7 часов вечера 26 апреля.

Борман был крайне разочарован тем, что Грейму все-таки удалось добраться. Разумеется, ранение Грейма было тяжелым, и немедленно лететь обратно он никак не мог; но фанатичная нацистка Рейч вполне могла сама вывезти фюрера из Берлина, и Борману пришлось оставить своих собутыльников Штумпфеггера и Бургдорфа, чтобы «держать руку на пульсе».

На следующий день фюрер занялся своим любимым занятием в последние дни: разговорами о принятом им решении умереть в Берлине и раздачей капсул с цианидом тем, кто изъявил желание умереть вместе с ним. Рейч со слезами на глазах попросила разрешения умереть вместе с фюрером, и растроганный Гитлер вручил капсулу и ей. После этого все принялись обсуждать, как лучше покончить с собой и что делать, если яд не подействует. Рейч со свойственным ей радикализмом посоветовала перед принятием яда взять ручную гранату, прижать ее к телу и выдернуть предохранительную чеку.

Пока Рейч увлеченно обсуждала способы самоубийства, в Рехлине никто не знал, что Грейм и Рейч решили умереть в бункере вместе с фюрером, и упорно слали один за другим самолеты в Берлин, чтобы вывезти нового командующего люфтваффе. Также упорно русские их сбивали. А телефонной связи с бункером не было с утра 27 апреля. Наконец, к вечеру 27 апреля один транспортный юнкерс-52 умудрился благополучно приземлиться у Бранденбургских ворот и выгрузить боеприпасы. Пилот был готов вывезти Грейма и Рейч из Берлина, но они отказались и вернулись к обсуждению способов самоубийства. Впрочем, вскоре нашлась более интересная тема для разговора: внезапно вскрывшаяся измена офицера связи от СС обергруппенфюрера Фегеляйна.

Еще утром начальник личной охраны фюрера СС-группенфюрер Раттенхубер показал Гитлеру запись телефонного разговора Евы Браун и Фегеляйна накануне вечером. Фегеляйн посоветовал Еве немедленно бежать из Берлина и сказал, что он сегодня же покидает Берлин и едет к своей жене Гретль, сестре Евы.

Кстати, это был последний звонок по телефону в бункер: в ночь с 26 на 27 апреля был поврежден последний телефонный кабель, связывавший Берлин с внешним миром.