Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

Машины — одна за другой — проходят мимо. Очень много «студебекеров» и «джипов». Проходящие мимо части почти полностью оснащены американскими грузовиками и военным снаряжением.

— Вот фрицы! Гитлер капут! — кричат красноармейцы немцам.

Мимо проходит рота автоматчиков. Командир части спрашивает Ивана, как он рассказывает потом, что это за пленные и куда он их ведет. Русские с любопытством разглядывают предполагаемых немецких военнопленных. В лицах сочувствие. Особенно заинтересованно они осматривают Гольца, как диковинное животное. Они представляли себе немецкого майора совсем иначе и заметно разочарованы.

— Еще два, три часа, и мы будем в Карповке, — говорит Виссе. — А потом мы, наконец, выйдем из «котла»!

На краю улицы стоит колонна русских машин. Водители меняют шины у грузовиков и помогают одному из водителей, стоя у поднятого капота. Куновски принюхивается.

— Черт возьми меня совсем, если это не продовольственная колонна! — Он стонет от голода.

Высокого роста, огромный, краснощекий русский, в белоснежном тулупе и белых валенках кричит:

— Пристрели их! Мы немецких свиней кормить не будем!

В ответ Иван громко, энергично кричит ему, и судя по интонации, защищает своих пленных, делает недвусмысленный жест, хватаясь за автомат и направляя его на русского.

Для немца совершенно непостижимо, как это Иван, солдат, позволяет себе подобное, потому что тот, в тулупе, наверняка офицер. Виссе принимает его за интенданта или старшего писаря. Тот подходит широким шагом, с угрозой, к маленькому отряду и, судя по энергичным интонациям, ругает немцев. В его словах часто встречается слово «бестии».

Иван подгоняет своих мнимых пленных, а русский в бешенстве осыпает их пинками. Куновски получает пинок в зад, пролетает несколько шагов вперед, так что Виссе оказывается последним. Русский хватает его за плечо и поворачивает к себе: «Ты офицер!» Он бьет Виссе справа и слева своими огромными лапами по лицу.

У Виссе чешутся руки, он чуть-чуть не хватается за пистолет, но сдерживается. Капитан глубоко потрясен и опускает голову. Русский чувствует, что, кроме презрения, вызывает еще и сострадание своим жалким видом. Он собирает слюну и плюет немецкому капитану прямо в лицо так, что слюна стекает по щекам Виссе, потом поворачивается и с ругательствами шагает прочь. Иван срывает с плеча автомат.

— Оставь, Иван! У вас то же самое, что у нас! Самые большие герои на этапе!

Примерно около полудня они сворачивают с дороги и бредут через снег вдоль глубокой балки.

Один из бункеров засыпан снегом почти полностью, и только люк в потолке сверху позволяет еще забраться в него.

— Займем этот! — предлагает Куновски.

Чтобы скрыть следы, они проходят мимо, спускаются в балку, поднимаются на нее с другой стороны и возвращаются по своим собственным следам обратно. Спускаются вниз через люк. Бункер даже убран. Похоже, русские еще не успели его обнаружить. У стены находятся двухъярусные топчаны, у стены сложенная из кирпичей печь, в центре стоит стол, а у стены на полке стоит военный радиоприемник на батареях. Когда Кремер нажимает кнопки, из него доносится музыка московское радио. Виссе нагибается и поднимает с пола деревянную крышку люка. Он становится на стол, набирает снаружи снега, кладет на крышу люка, снова закрывает отверстие, и они оказываются в кромешной тьме, закрытые.

Виссе и Куновски несколько раз высовываются через отверстие и осматриваются. Целый день ничего не видно.

— Но все-таки что-то подозрительно! — считает Куновски. — Следы и крышку вблизи видно! Лучше бы нам уйти отсюда!

— У меня тоже не очень-то хорошее предчувствие! — говорит капитан Ивану и считает, что, в любом случае, после наступления темноты нужно отправляться дальше. — Бункер слишком хорошо оборудован! Русские увидят и захотят остановиться здесь!

— Тут мы хотя бы сможем хорошенько выспаться! — предлагает Гольц. — Если мы не будем поднимать крышку, то нас прекрасно укроет снегом!

Денщик майора тоже заявляет, что нужно отдохнуть, прежде чем отправляться дальше.

— Кто придет при таком густом снеге да еще ночью? — спрашивает он и даже хочет развести огонь в печи и сжечь две табуретки.

— Ты что, совсем с ума сошел? — накидывается на него Куновски. — Чтобы они нас по дыму обнаружили? У Ивана сводит желудок от голода.

— Здесь плохо! Все съедать и скорее прочь отсюда, вот что надо! Я найду потом что-нибудь съедобное!

Тем не менее Виссе раздает только запланированную норму. «Еще на день у нас осталось!» — думает он.

И вдруг становится так тихо, что они слышат биение своих сердец. Музыка в радиоприемнике прекращается, раздается «Голос Москвы» на немецком языке. Слышится ликующий голос:

«Сегодня советскими войсками в штаб-квартире — развалинах универмага в Сталинграде — в плен были взяты главнокомандующий Сталинградской группировкой, состоявшей из 6-й и 4-й танковых армий, генерал-фельдмаршал Паулюс вместе со штабом и начальником штаба генерал-лейтенантом Шмидтом. Звание генерал-фельдмаршал Паулюс получил несколько дней назад.

Кроме нескольких частей, которые оказывают сопротивление в «котле» к северу от города, но которые тоже обречены на уничтожение, ликвидация немецко-фашистских войск в районе Сталинграда завершена.

Паулюс, который предложил капитуляцию, выдвинул всего лишь два требования, и те, касающиеся своей личной персоны.

Он попросил, чтобы его увезли в плен в закрытом легковом автомобиле и чтобы в плену его считали частным лицом».

— Итак, это конец, и вот как это делается! Утонченный господин, ничего не желает знать больше о своих солдатах и не хочет иметь ничего общего со Сталинградом! — говорит Куновски и отключает радио. — Или хотите послушать дальше?

Никто не хочет: столь велика горечь. Виссе распределяет вахты и дает указания о почасовой смене. Слишком отупев от холода и голода, отдавшись своим мыслям, сидит он за столом, смотрит на светящийся циферблат часов и считает каждую секунду и минуту. Ему хочется бежать прочь отсюда — и как можно дальше! Он думает, уж не разбудить ли их всех и не заставить бежать отсюда? Они так хорошо спят! Даже Иван и Куновски, эти двое с таким безошибочным инстинктом, и они храпят. Он вздрагивает. Скрипящий звук, скрип полозьев по снегу. Лошади фыркают, раздаются крики команд по-русски. Слышны даже шаги по снегу, кто-то идет, увязая в снегу.

Виссе будит остальных. Нужно бежать отсюда! Гольц против.

О сне никто и не вспоминает. Они сидят на топчанах, Виссе и майор у стола, и внимательно, напряженно прислушиваются. Они сидят так тихо, что каждый слышит биение своего сердца. Русские подходят и к их бункеру. Они приглушенно ругаются, потому что он засыпан и в него невозможно войти, и располагаются в соседнем. Они слышат, как рядом рывком открывается замерзшая дверь, как откалывается со звоном накопившийся лед. Русские разбивают какой-то стол или табуретку и разводят огонь. Примерно час спустя наступает тишина.