Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки?

— Что будем делать? — спрашивает денщик майора.

— Здесь остается только молиться, чтобы нас не нашли! — шепчет Кремер. — А еще посмотреть, что творится вокруг, это было бы тоже неплохо!

— Держите-ка покрепче табуретку, чтобы она не скрипела и не упала!

Виссе залезает на табурет, и миллиметр за миллиметром приоткрывает крышку. Он слышит громкое дыхание каждого в бункере. Благодаря свежевыпавшему снегу крышка не замерзла. Виссс удается без шума ее поднять. Он видит снег, кусок темного неба, на котором высыпали звезды. Снег прекратился. И в метре от крышки он видит пару сапог на снегу. Он снова закрывает крышку.

— Пост, прямо над нами! Это вход в балку, они здесь выставили пост! Без пяти двенадцать. Пост только что заступил. Через два часа смена.

— Как бы они не сменились как раз у нас! Когда он уйдет, мы смываемся! — заявляет Гольц.

Постовой спокойно стоит на своем месте, не шевелясь. Должно быть, он оперся на винтовку и тихо дремлет. Только без нескольких минут два постовой зашевелился. Капитан открывает крышку, выглядывает наружу и снова закрывает ее.

— Уже другой заступил! Они меняются у нас, здесь!

Этот постовой — парень неспокойный. Он непрерывно пританцовывает туда и сюда, потому что, наверное, мерзнут ноги, бьет себя по груди ладонями и бегает по кругу. Приглушенно ругая холод и мороз, он топает ногами по снегу и по деревянной крышке, которая под ним — звук раздается глухой и звучный. Виссе приснилось, что его берут в плен, и кричит во сне. Кремер закрывает ему рот рукой и будит его:

— Предлагаю, господин капитан, выступать отсюда! Кто не хочет с нами, тот пусть остается здесь!

— С ума сойти! — Майор дрожит всем телом. — Если что-то собираетесь предпринимать и все сорвется, то нас всех расстреляют!

Вот наверху подходят двое и стучат каблуками по крышке. Иван разрывает свой пропуск и велит остальным:

— Сожрите все — русские придут, и все!

Для Ивана это означает верную гибель, и Виссе удивляется, с какой покорностью судьбе этот украинец отдает себя в руки судьбы. Он только хочет наесться еще раз как следует. Капитан сдаваться не собирается. Те двое уходят, но постовой остается снаружи. Через три минуты они возвращаются. Лопата со звонким лязгом скользит по деревянной крышке люка. Кряхтение русских слышится наверху. С тупым ударом деревянная крышка отлетает. В бункер начинает сыпаться песок, снег, несколько кусков слежавшегося снега падает вниз. Ужасен ворвавшийся вдруг в бункер свет. Уже наступил день. Майор и капитан, которые стоят прямо под открывшимся отверстием, защищаясь, прикрывают руками головы, бросаются вниз — и стол опрокидывается с грохотом. Кто-то кричит в отверстие по-русски: «Кто там?»

Они не шевелятся, тихо лежат на полу и ожидают, что сейчас их взорвут гранатой. Наверху раздаются еще крики, и люди наверху ждут ответа. «Все! — думает Виссе и сжимает свой пистолет.

Вдруг раздается спокойный голос Ивана, словно он до сих пор спал и проснулся из-за грохота, он что-то кричит русским.

— Вы будете жить! — говорит он Гольцу и Виссе. — Пистолеты, пожалуйста! — Он берет и передает их наверх, откуда протягиваются руки за ними. Пистолеты других он тоже передает наверх. Свой автомат бросает под топчан. Свой разорванный пропуск он мнет и ножом засовывает в щель между бревнами потолка. Он делает все это так спокойно, словно все обдумал и уже давно собирался это совершить.

— Иван! — У Виссе перехватывает дыхание.

— Да, ты был хороший друг, спасибо, прощай!

В ответ Иван трясет Виссе руку, протягивает обе руки через люк и его вытаскивают.

Снаружи раздаются крики и девичий смех.

И в этом звонком девичьем смехе Виссе чудится жизнь и надежда.

Ироническое название награды за участие в зимней кампании 1941–1942 гг. на Восточном фронте.

Роман Томаса Манна.

Ныне Таллинн.

Игра слов, фамилия генерала по-немецки означает «перец».